Рыцари Порога: Путь к Порогу. Братство Порога. Время твари. Роман Злотников
него появится настоящий боевой шрам, доставила ему удовольствие.
– Шрам останется – будь здоров, – подтвердил Кай. – Пошли отсюда. Надо подорожник найти или благоцвет. Приложить, чтоб кровь остановилась.
– И умыться, – вздохнул Бин. – Ох, от мамаши мне достанется!
– Да ладно, – пожал плечами Кай. – Ты ж не виноват. Пошли. Перси нас заждался.
Уходя, он еще раз оглянулся на того, кто был виноват. Аскол уже не выл. Он лежал ничком в траве, и длинное тело его вздрагивало от сдерживаемых истерических рыданий.
До Перси Кай добрался в одиночестве. Покинув заросли у Дерьмовой Дыры, приятели умылись у колодца неподалеку от городского рынка в Ледяном Ключе, где вода была такой холодной, что нельзя было сделать два глотка подряд. У Ключа вечно толпились торговцы и прочие горожане с бадьями, ведрами и мехами, но Бин так жалко выглядел, что мальчишек пустили без очереди.
Лист подорожника, приложенный к раненой щеке, быстро унял кровотечение, но рана все равно смотрелась страшновато. Потом Бин заявил об ужасном голоде, разыгравшемся, очевидно, вследствие переживаний, и предложил Каю заглянуть к нему домой, перехватить хотя бы краюху хлеба. «Мамаша все равно спит, – сказал Бин. – Она так рано никогда не просыпается», – добавил он, глянув на солнце, которое уже клонилось к горизонту. Кай, вспомнив, что сегодня так и не успел позавтракать, предложение поддержал.
Но ожидание Бина не оправдалось. На его беду, мамаша не спала. Вообще-то Кай давно уже ее не видел (Бин никогда особо не приглашал в гости) и, разглядев сейчас, поразился: какая же все-таки красивая мамаша у Бина, прямо как графиня, а то и королева! Лицо белое-белое, губы красные-красные, платье такое пышное, что под подолом свинью с десятком поросят спрятать можно. Только руки, хоть и унизанные перстнями с громадными тусклыми камнями, крестьянские – темные, с узловатыми пальцами. Когда перед ней предстал раненый сын, она всполошилась и первым делом прокляла разбойника и душегуба Кая, втравившего Бина в ужасную драку, а вторым – пустила в ход тряпки и настойку благоцвета. Голова Бина мгновенно стала похожа на капустный кочан. Дальнейшие этапы лечения Кай наблюдать не стал. Он подхватился прочь, как только мамаша Бина отвлеклась от отпрыска и, очевидно вспомнив о непрошеном госте, обернулась к камину, у которого стояла массивная закопченная кочерга.
А с Перси даже поговорить не пришлось. На стук в окошко выглянула конопатая Тонка, младшая сестренка Перси, и, ковыряя в носу, сообщила:
– А он отрубей обожрался, которые для индюка приготовили. Лежит, охает. Папка его драть хотел, а потом не стал. Сказал, что на Парад Ремесел его самого вместо индюка зарежет и зажарит. Жалко вообще-то… – серьезно добавила Тонка. – Перси хороший, он мне куклу из соломы сделал.
– Может, и не зажарит, – обнадежил девчушку Кай, – может, передумает…
Так и пришлось Каю возвращаться домой одному. Дома он застал дедушку Гура, который, проспав весь день, теперь ужинал (или, точнее сказать, завтракал) перед выходом в ночной караул. Хотя на