Рыцари Порога: Путь к Порогу. Братство Порога. Время твари. Роман Злотников
своей косматой башкой. Ответила Бабаня. «Деды наши ходили, отцы ходили, и мы будем ходить, – протараторила она. – А ежели кому не нравится, пусть назад в свой город уматывает. Ишь ты – ноги он испачкать боится!.. Ишь ты – барон какой! Право слово – Барон…» Кай и замолчал. Прозвище, которое дали ему деревенские, произнесенное теперь Бабаней – какой-никакой, а все-таки почти что родной бабкой, – больно задело его.
Деревня была безлюдна. В городе в такое время, наоборот, полно народа, улицы наполнены ремесленниками, которые, переодевшись и смыв копоть и грязь, спешат в трактиры пропустить кружечку-другую после рабочего дня. А здесь – никого. Все сидят по домам. Только иногда вдоль плетня проплывет тень – наверняка к хижине Рабки, одинокой вдовой бабенки, торгующей самогоном, дешевым и кислым из-за примесей отвара «волчьего глаза» – ядовитой пунцово-алой ягоды, которая цветет все лето.
Вот и хижина Рабки, покосившаяся и низкая, пропахшая дурманно-кислым смрадом настолько, что, просто постояв рядом несколько минут, можно опьянеть.
Кай, стараясь дышать ровнее после долгого бега, обогнул вонючую хижину, снова остановился. Потом, поколебавшись немного, направился к деревенскому колодцу. Шероховатый камень, из которого был сложен колодец, белел в темноте неподалеку от кузницы, крытой почерневшим от дыма камышом. Подойдя к колодцу, Кай потрепал холодный крюк, на который вешали ведра. Пить ему не хотелось, да и не из чего было напиться. Кузница была темна – не тлели угли, и совсем не пахло дымом, только в окошке хижины, примыкавшей к кузнице, теплился огонек.
Кай осторожно прокрался к хижине, встал под окошко.
– Наторговал! – услышал он скрипучий женский голос. – Сколько раз говорили дураку: не ходи сам торговать, отдай господину Карлу, он с выгодой продаст, в барыше останешься! Чего ты суешься куда не следует? Ить вот единственный кузнец в округе, гномов поблизости нигде нет, был бы с умом – в золоте купались бы! Нет, своевольничает! Ну не умеешь ты торговать, не берись! Эту пару плугов за серебро сбыть можно было, а ты что принес?.. Медью взял! Дурак и есть…
– Так вишь, как оно… – отвечал низкий и гулкий мужской голос, – я же не это… Карл, он, конечно, того, так я ведь…
– Тьфу, дурак! Орясина! Чтоб тебя хапуны сожрали, тупоголового!..
Кай едва удержался от радостного вскрика. Кузнец Танк вернулся! Два дня назад он уходил на дальние поселения, где, как ему говорили, мужикам плуги позарез нужны, – и вот вернулся! Мальчик бы прямо сейчас свистнул условным свистом, но по голосу жены Танка – горбатой Айны – легко было догадаться, что встревать в серьезный разговор не стоило. Айна для встречи непрошеного гостя могла и за ухват взяться. И тут даже Танк не посмел бы вступиться за Кая. Все Лысые Холмы побаивались кузнеца Танка, а он не боялся никого. Кроме собственной благоверной.
Стараясь ступать как можно тише, Кай отошел на несколько шагов, а затем вприпрыжку побежал домой. Завтра утром, чуть встанет солнце, он будет в кузнице. Тут уж Айна ничего