О Стивене Хокинге, Чёрной Дыре и Подземных Мышах. Катажина Рырых
запылали как два фонаря, и я понял, что Артек совсем не любопытен, он просто принадлежит к категории людей, которые любят ЗНАТЬ. И так как я тоже любил ЗНАТЬ, я не мог винить его в этом.
И, возможно, именно поэтому я впервые осмелился поговорить с кем-то о моём брате. Можете мне не верить, но я ни с кем не говорил о моём брате – ни с бабушкой, ни с дядей, даже с мамой не говорил.
– Если всё пойдёт хорошо, я смогу продать тебе эту кровать, – сказал я, и Артек покраснел до корней волос.
– А если не пойдёт?
– Тогда будет очень плохо, – ответил я. Конечно, я знаю, что означает это «очень плохо», но я не хотел произносить этого вслух.
– Ага. – Артек кивнул. И я был очень благодарен ему за то, что он не задал никаких дополнительных вопросов.
Мы засунули мой пакет чипсов под кровать и вышли из дома. Я пошёл с Артеком, чтобы он занёс свой рюкзак и сказал бабушке, что мы собираемся на футбольное поле. Бабушка оказалась не такой страшной, как я себе представлял. И она совсем не была похожа на бабушку: стрижка ёжиком, одета в джинсы и блузу. Только её уши были похожи на уши Артека и наверняка краснели, когда она злилась.
Она велела Артеку вернуться к шести и дала нам по шоколадному батончику.
Мы побежали на футбольное поле за нашими домами, но там сидела местная шпана.
– Пойдём в Песчаное, – предложил Артек.
Мы побежали по Слепой улице. По ней надо было бежать очень осторожно, потому что по вечерам через неё шла шпана с поля и там всегда было полно битого стекла. А ещё, конечно, Слепую патрулировал Фелек Королевская-Конная. Все взрослые предупреждали нас насчёт Фелека, но мы, дети, совсем его не боялись. Фелек всегда давал нам конфеты и рассказывал об Америке. Конечно, он отличался от остальных взрослых, и не только тем, что был одет в настоящий мундир канадской конной полиции… Фелек ходил на костылях, но, когда происходило что-то, что вызывало его беспокойство, он мог бежать почти с той же скоростью, что и любой другой. Потому что Фелек появлялся везде, где, по его мнению, что-то было не так. И он был очень нервный.
– Я слежу за порядком здесь, – говорил он, садясь в единственный автобус в нашем городке. Он никогда не пробивал билет.
– Хотел бы и я быть инвалидом, – вздохнул Артек, указывая на фигуру на костылях.
Мы уселись на тротуаре, там, где по вечерам сидела шпана, и когда Фелек подошёл к нам, мы вежливо поздоровались. Он предложил немного конфет и спросил, не приставал ли к нам кто. Мы поговорили немного об Америке, где его брат был штрейкбрехером, за что его избили, а затем Фелек предупредил нас, чтобы мы соблюдали осторожность при переходе улицы, и пошёл по своим делам.
В другое время я мог бы посмеяться, но внезапно я представил своего брата в мундире канадской конной полиции, неуклюже ковыляющего на костылях… Очевидно, Артеку что-то подобное пришло в голову, потому что его уши покраснели, и он долго молчал.
– Послушай, – наконец сказал он, когда мы поднимались по песчаному склону, – может быть, Фелек справился бы с… ну, Сам-Знаешь-Кем?
– Только попробуй проговориться, – предупредил я, и Артек замахал руками.
– Ну,