Давай надеяться на лучшее. Каролина Сеттерваль
но не решаюсь больше жаловаться. Ты подкладываешь под дверь толстую книгу, выходишь, я слышу, как ты открываешь балкон на лестнице, пытаясь устроить сквозняк. Снова заходишь в квартиру, видишь мои нахмуренные брови и ту жалость к себе, о которой они свидетельствуют. Смотришь на меня, словно хочешь сказать: что я еще должен сделать? Больше я ничего не могу. Возьми себя в руки, хватит уже.
Я замолчала, но в душе не перестала ныть. Прохладнее не стало. Эта квартира нам не подходит. И она такая безобразная. Такие безобразные обои. И кухня такая маленькая, что в ней невозможно готовить. В приступе жалости к себе я упускаю из виду тот факт, что никогда не готовлю – ни в какой кухне, какого бы она ни была размера, но эта кухня все равно плохая. Нам надо как можно скорее перебираться отсюда. В другое место, где можно дышать по ночам. В квартиру, которая будет твоя и моя. А не твоя, куда я въехала. Ведь так мы решили с самого начала, почему же этого не происходит, почему мы все еще живем здесь?
Ответ на этот вопрос я знаю – и ты тоже знаешь. Нам обоим известно, что моя злость по поводу твоей квартиры на самом деле объясняется совсем другим. У нас нет сил обсуждать это каждый день. Иногда проще справиться с ситуацией, пытаясь устроить сквозняк.
Я жалуюсь потому, что не нахожу себе места, потому что хочу куда-то двигаться – чтобы мы куда-то двигались, переехали, сделали что-нибудь новое, затеяли проект, работали в команде. Ты вздыхаешь потому, что ты не хочешь – ты предпочел бы остаться здесь, где мы сейчас, во всяком случае, еще чуть-чуть, а может, и не чуть-чуть.
Опять наш темп не совпадает.
Когда мы время от времени все же поднимаем эту тему, ты начинаешь ерзать на стуле, глаза у тебя бегают, ты стремишься поскорее закончить разговор. Говоришь умоляющим тоном: обязательно, скоро, но не сейчас, сейчас никак. У меня сейчас так много работы. Я не в состоянии думать о переезде. Нам ведь и так хорошо. Я отвечаю: нет, нам не хорошо. Эта квартира нам не принадлежит. И она плоха еще по тысяче причин. Здесь слишком жарко. От этой кровати у меня прострел в спине. На улице за окном дикое движение. Соседи сверху сумасшедшие. Сосед снизу тоже. В кухне невозможно готовить.
Ты уже знаешь, что я думаю о твоей квартире. Слышал это слишком много раз. Внезапно вспомнив об этом, я прерываюсь на полуслове. Меня мучает совесть. Я стыжусь того, что сказала по поводу места, которое ты десять лет называл своим домом, – места, которое тебе не пришло бы в голову ненавидеть и называть худшей квартирой в городе. Я стыжусь своего бурного темперамента, своей несговорчивости, упорства и эгоизма. Я думаю: так нельзя. Такой я быть не хочу. Ты такого не заслужил. Я должна взять себя в руки. Прямо сейчас. Должна стать милой и доброй. Перестать пилить. Набраться терпения.
И мы перестаем говорить о квартире, миримся, решаем уже в следующие выходные купить новую кровать, и если не считать того, что меня мучает совесть, несколько дней все идет прекрасно – но потом я больше не могу сдерживаться, и все начинается сначала.
Октябрь