Варавва. В кругу Иисуса Христа (сборник). Мария Корелли
так страдают на кресте? – с дрожью в голосе спросил он своего покровителя.
– Да, все сотворенные из глины, – холодно ответил Мельхиор и посмотрел на мучившегося преступника так, словно изучал его. – Он мог быть счастлив, но не захотел. Он сам виноват в том, что происходит сейчас.
– А что ты скажешь про Назорея?
– То же самое, – ответил Мельхиор, но голос его звучал мягко. – Он Сам избрал этот путь, и Ему за то слава во веки веков! Время – Его рабыня, судьба – Его подножие, а Его крест – спасение человечества!
– Если ты так думаешь, – пробормотал растерянный Варавва, – то разве не лучше было бы поговорить с Ним, пока Он жив, попросить Его благословения…
– Его благословение предназначено не для меня одного, а для всех, – сказал Мельхиор торжественно. – Я с Ним говорил давно… Но теперь время бодрствовать и молиться…
Между тем палачи хлопотали возле второго распинаемого. Он не сопротивлялся и не кричал, лишь когда в ноги вонзились огромные гвозди, застонал от безумной боли, но почти сверхъестественным усилием превозмог себя и только прерывисто дышал. Его глаза смотрели на Назорея, и это помогало ему переносить боль.
Когда рядом с первым вознесся второй крест, толпа заколыхалась – пролог окончен, и скоро начнется главное действие захватывающей драмы. Разглядывая нетерпеливые лица, жаждущие увидеть смерть Того, Кто называл Себя Сыном Бога, Варавва словно обжегся об ослепительную красоту женщины, одетой в плащ цвета красного золота. Как мотылек, полетел он к этому яркому, опасному пламени, к этой зловещей красоте:
– Юдифь!
Глава XII
Та, которую он назвал по имени, гордо повернулась и вопросительно посмотрела в его сторону. Поразительная ее красота приковала Варавву к месту, как в былые времена.
Юдифь была воплощением той редкой женской красоты, которая во все времена покоряла мужчин, отнимая у них рассудок и разжигая страсть. Она сознавала свою силу, которой могла безнаказанно мучить многочисленные жертвы своего непобедимого очарования.
По рождению и воспитанию Юдифь Искариот была дочерью одного из самых строгих и уважаемых фарисеев – и должна была бы быть скромнейшей из дев Иудеи, но природа взяла верх над воспитанием. Она дала ей много из того, что ценится людьми больше чистоты души. Природа бросила яркий свет солнечного заката в бронзовый оттенок ее волос, сплавила вместе темноту ночи и блеск звезд для ее глаз, выжала сок из граната для ее губ, нанесла розоватую белизну миндальных цветов на ее щеки.
Не было ничего удивительного в том, что красота Юдифи подчиняла всех, кто к ней приближался – даже строгий отец исполнял все ее причуды. Как же мог влюбленный Варавва не унижаться, как самый последний жалкий раб? Побитая собака, наказанный ребенок и те обладали большей волей, чем Варавва в ту минуту, когда взгляд красавицы безучастно скользнул по нему.
– Юдифь! – воскликнул он пылко и снова встретил равнодушие темных глаз, холодных, как дно морское.
– Юдифь!