О влиянии Дэвида Боуи на судьбы юных созданий. Жан-Мишель Генассия
меня не начинало мутить, но без всякого толку, разве что Хильда выказывала мне свое расположение, предлагая все более внушительные куски своей божественной шарлотки с вишнями в роме, фондан из трех шоколадов с вкраплениями кусочков нуги и наполеон с карамелизованными фисташками и грушей, и все это вкупе только усугубляло мои горькие сожаления при мысли, что она меня не хочет.
В одно прекрасное воскресенье я смотрел «Джорджию» вместе со Стеллой, мать такая мура никогда не интересовала.
А вот меня фильм потряс.
Это история одного парня, который все никак не мог признаться в своих чувствах любимой девушке, и в результате она уехала с его лучшим другом.
На следующий день я набрался духу и решился. В конце вечерней смены я отправился к Хильде на кухню. Она заканчивала убирать свой рабочий стол, хотела дать мне еще порцию «zuppa inglese»[28], который теперь получался у нее совершенно убойным, но я отказался. Я ждал, пока мы окажемся одни.
– Хильда, я должен тебе кое-что сказать.
Она прекратила надраивать дуршлаг и устремила на меня вопросительный взгляд.
– Я влюблен в тебя, вот.
– Я знаю.
– Ну да!
– Да. С самого начала.
– И что?
– Я уезжаю в Барселону на той неделе.
– Почему?
– Моя стажировка здесь закончилась, там у меня начнется другая, на полгода.
– А потом ты вернешься?
– Потом, если все будет хорошо, я уеду в Лондон, в большой отель. Или в Венецию. Посмотрим.
Увидев, как я расстроен, она снова предложила свой «zuppa inglese», я не стал отказываться. Карин велела ей поторапливаться, а то они и так припозднились. Хильда убрала дуршлаг, сняла свой белый передник, положила его в шкаф, оделась и попросила меня подвинуться, а то я загораживаю проход. Я посторонился. Она задержалась прямо передо мной, несколько мгновений мы стояли лицом к лицу. Она сделала шаг вперед, я закрыл глаза, от нее пахло ванилью, она прикоснулась к моим губам легким поцелуем. Легкий, ничего не значащий поцелуй. Как это было прекрасно. Когда я снова открыл глаза, на кухне ее уже не было и я услышал с улицы звуки скутера, который трогался с места.
Хильда стала моей первой любовной драмой. Я не мог смириться с ее отъездом, а главное – не знал, испытывала ли она ко мне хоть какое-то чувство, был ли у нас хоть малюсенький шанс, пусть на потом, в будущем, или все изначально было безнадежно, потому что она не любила мужчин. Эта неуверенность точила меня изнутри. Я лелеял план поехать к ней в Барселону, хотя не знал ни в каком ресторане она работает, ни где живет. Я насел на Стеллу, но мне не хватило женского умения тонко задавать наводящие вопросы. Она сразу спросила, есть ли у меня к Хильде особый интерес. Я запротестовал: конечно нет, просто она одолжила мне книгу и мне хотелось бы вернуть.
– Какую книгу она тебе одолжила?
Я замялся, не в силах придумать ответ.
– Может, по кондитерскому делу?
На следующий день за завтраком я с удивлением увидел Лену, которая
«