Наживка для фотографа. Нина Стожкова
больно ей было в последний раз давно, классе в пятом, когда Леля узнала, что ее любимая учительница музыкальной литературы умирает от рака.
«Что ж, когда-нибудь каждая женщина переживает мужское предательство, вот и со мной это случилось», – внезапно подумала она. Однако сейчас эта банальная мысль не утешила, напротив, стало еще обиднее. Дескать, и она, молодая, блестящая, талантливая, так же по-бабьи несчастна, как какая-нибудь толстая и горластая торговка на рынке, а ее Божий дар – вовсе не защита от мужской подлости, да и вообще не защита. Ни от чего на свете.
Леля постаралась надменно улыбнуться, но вместо этого ее губы дрогнули и растянулись в жалкое подобие улыбки. Нет, она не собиралась сдаваться. В искусстве не место слабым. Между прочим, это она, Ольга Рябинина, вечером играет со знаменитым оркестром в самом прославленном концертном зале столицы.
– Ах, эта дурацкая фотография, подумаешь… Даже красиво вышло. Короче, бесплатный пиар перед концертом. – Леля изо всех сил пыталась казаться равнодушной, но у нее получалось плохо, вернее, совсем не получалось.
– Да ты что, Оль, взаправду плачешь? – внезапно догадалась Раечка, когда слеза наконец, выкатившись из уголка глаза, предательски поползла по щеке подруги.
Раиса поспешно открыла скрипичный футляр и извлекла из него большой белый носовой платок, на который она обычно клала подбородок во время игры на скрипке. Этим платком она по-матерински нежно вытерла подруге слезы.
– Теперь моя скрипка будет плакать вместо тебя, – пошутила она. – Помнишь, как в детстве мама говорила: «У кошки заболи, а у Оли заживи». Вот через твой зареванный платок моя скрипка и возьмет твою боль. Так что зал, надеюсь, будет рыдать. Ну ладно, поплакала и хватит, а то завистники обрадуются. Ты должна быть блестящей и победительной. Всегда, что бы ни случилось. Таков крест настоящей звезды. Короче, Оль, брось дурить, любая наша оркестрантка дорого заплатила бы за подобную рекламу. Только учти, не у каждой твой талант и такое красивое тело. Сейчас вон снимки голых девиц в газетах и журналах пачками печатают, и красотки, кстати, не боятся, что их потом замуж не возьмут. Или на работу. Так и пишут: «Я педагог, люблю Достоевского и Баха». А на фото, между прочим, толстая попа в стрингах и груди топлес, как астраханские арбузы. А у тебя, Оль, все красиво и пристойно. Я бы, например, мечтала о таком фото. Только какой газете, скажи, нужна не голая солистка, а простая оркестрантка?…
– А я теперь вообще не хочу замуж. Никогда, – вдруг некстати сказала Ольга, глубоко вздохнула и, тщательно попудрив нос, отправилась на репетицию.
Этой эсэмэске Антон совсем не удивился, поскольку ждал ее с той самой минуты, как увидел газету:
«Никогда не звони и не пиши мне. Ольга».
Отвечать на это послание было бессмысленно. Слишком хорошо Антон знал Лелю. Она всегда была гордячкой, с первого класса. Когда-то, классе в пятом, жюри на школьном конкурсе простило ей ошибки в исполнении новой пьесы. Ну, обычная история: