Михаил Муравьев-Виленский. Усмиритель и реформатор Северо-Западного края Российской империи. Александр Бендин
миф о «русификации»34, ранее изобретенный советской историографией и слегка модернизированный в связи с идеологическими потребностями новой «субъектной истории страны». Прагматика этого мифа преследует цель представить религиозно-этническую и культурно-образовательную политику, которую проводило российское правительство в Литве и Белоруссии в XIX – начале XX в., в последовательно негативном свете.
Эмоционально-идейный уровень негативности, заложенный в прагматике мифа о «русификации», зависит от типа националистической риторики, бюрократической или этнической, которой придерживаются “свядомые” историки. Для характеристики «русификации» они используют, в основном, эмоционально насыщенные эпитеты – «насильственная», «фронтальная», «тотальная» и т.д.35 В идеологическом аспекте миф «русификации» характеризует имперскую политику России в категориях «колониального» и “национального угнетения”. Так современному читателю преподносится очередной «завершенный мифологический сюжет». Действия российского правительства предстают перед ним как целенаправленные политические решения, принимаемые с коварной целью «денационализации» белорусов и принудительного превращения их в великороссов36.
В результате «угнетенный белорусский народ» оказался не только жертвой имперской колониальной эксплуатации, но и подвергся этническому насилию и даже лингвоциду со стороны императорской России. Соучастником этого исторического этнокультурного преступления националисты назначают Православную церковь, которая, по их мнению, являлась послушным орудием «царизма» в деле ассимиляции белорусов.
Таким образом, применение в историографии указанных технологических приемов «различий и маркировок» является отличительной чертой исторического нарратива, призванного не только обслуживать, но и формировать идеологию белорусского этнического национализма. Следовательно, придавать соответствующее «научное» обоснование проекту строительства новой национальной идентичности: «два чужих народа – два противостоящих друг другу государства».
1.5. Образы Калиновского и Муравьева – сиамские близнецы «ретроспективной мифологии»
Нельзя не заметить, что «национально свядомым» историкам порой трудно примириться с содержанием своих трудов, мифологизирующих историческую реальность. Их притягивает и одновременно отталкивает созданный их воображением образ «Беларусі» как несчастной жертвы колониального российского гнета. Для избавления от возникающего при этом когнитивного диссонанса им приходится прибегать к целительным идеологическим средствам. Фантомные боли творцов «национального нарратива» стали врачеваться с помощью анестезирующей героической мифологии37.
Результатом преодоления приобретенного психического дискомфорта стала интерпретация немногочисленного польско-католического восстания 1863 г. как
Нарысы гісторыі Беларусі: У 2 ч. Ч 1.