Михаил Муравьев-Виленский. Усмиритель и реформатор Северо-Западного края Российской империи. Александр Бендин
русского языка как второго государственного начала сворачиваться и «демократическая» белорусизация, навязанная белорусскому обществу коммунистами и этническими националистами в начале 90-х гг. прошлого века. В этот период были предприняты и первые официальные попытки создания общенационального исторического нарратива с использованием ностальгически окрашенных сюжетов советской историографии.
Таким образом, новая «национальная история» оказалась политически востребованной для «научного» обоснования сразу двух соперничавших проектов белорусизации – умеренного, бюрократического и этно-националистического, радикального.
Конструирование сюжетов «национальной истории», независимо от политической ориентации ее творцов, вызывало неизбежную потребность в применении специфических приемов, которые не приемлет научная история, свободная от задач «национального» служения14. Например, исторических фальсификаций, подлогов, разрывов причинно-следственных связей и манипуляций с этническими маркировками. Иными словами, тех методов, которые стали уже традиционными для исторического мифотворчества новейшего времени15.
Собственно, иного и не было дано. У историков государства Беларусь, которое ведет свое независимое существование с 1991 г., других приемов для создания уходящей в древность «национальной истории» попросту не существовало. Это непреложное обстоятельство было продиктовано тем, что в качестве инструмента националистической интерпретации истории выступала идеология белорусского национализма, за которой стояли либо интересы господствующей бюрократии, либо политической оппозиции. В любом случае историческая истина не становилась результатом научного поиска и адекватных интерпретаций исторических источников. Историческая «истина» создавалась в интересах конкретных политических субъектов и в соответствии с тем или иным типом националистической идеологии.
Формируя новый «национальный» нарратив, историки, исследующие события и процессы, происходившие в границах современной Белоруссии, были обречены использовать в своих научных работах националистическую риторику. Более того, многие из них становились ее творцами. Таким образом, процесс исторического мифотворчества являлся одновременно процессом создания двух типов националистического дискурса – бюрократического и этнического.
В результате критерии научности исторического знания подменялись критериями идеологическими, которые свидетельствовали о характерной для работ национально «свядомых» историков «предрасположенности к настоящему». То есть, выражаясь более конкретно, к существующей политической конъюнктуре, обусловленной тактическими зигзагами проводимой в стране «ползучей» белорусизации, или к преследованию интересов одной из противоборствующих сторон.
Так в современной Белоруссии сложилась ситуация, при которой, по словам Э. Хобсбаума, историки
Как отмечает С.И. Маловичко: «Любое знание как результат познавательной деятельности выполняет социальные функции. … Но в социально ориентированной практике историописания социальные функции доминируют над научными (научная история признает приоритет научной функции над социальной). Социально ориентированное историописание не стремится быть нейтральным к прошлому, как того требует наука, оно поддерживается и / или актуализируется историческим сознанием общества, а также навязывающей обществу «нужный» образ прошлого властью». См:
Более подробно о технологиях мифотворчества, применяемых в белорусской “национальной” историографии, можно прочесть в следующих статьях. См: