Обнаженная для зверя. Ева Королева
ничего не придется, Эва… – прошипел он. – И не думай, будто я не сумею перейти от пряника к кнуту. Я ведь могу и подождать. Я сделаю так что ты не найдешь тут работу, и когда ты окажешься на грани отчаяния, без работы, денег, жилья, с сумасшедшей сестрой на руках, я повторю свое предложение. Но условия будут другими. Ты, правда, хочешь этого дождаться, Эва?
Я растерялась. Не знала, насколько оникс способен претворить свои угрозы в действие, но мне стало страшно, и я прошипела.
– Я подпишу контракт, только ради сестры.
– Ты его подпишешь ради себя, Эва, – парировал он. – И это одно правильно.
Я, понимая, что слезы сдержать не получится, поставила росчерк, а оникс довольно добавил.
– Я никогда бы не стал портить тебе жизнь, Эва, намерено, но не отстал бы.
– Ненавижу тебя, мерзавец, – прошипела я, осознав, что угрозы были просто угрозами.
– Знаю, – довольно ухмыльнулся он. – От этого только интереснее.
Сейчас, когда передо мной на столе уже лежал подписанный контракт, я испытывала странные чувства. Словно стояла на краю пропасти и вот меня толкнули в спину. Мир застыл, я уже падаю, и изменить ничего нельзя, но все словно в замедленной съемке – прошлая жизнь, несбывшиеся мечты, а впереди только ветер и где-то далеко внизу камни. Жуткое ощущение страха, опустошенности и смирения.
Есть не хотелось, улыбаться и делать вид, что у меня все хорошо тоже. Я вообще не жаждала находиться в этом месте, но выбора не было. Уже пять минут я не принадлежала себе, а была игрушкой в лапах зверя.
Как ни странно моя жизнь не перевернулась с ног на голову. Все так же медленно тянулось время в ожидании заказа, играла музыка, и тихо переговаривались другие посетители. И это особенно удручало. Моя жизнь закончилась, а мир этого не заметил.
Я даже не обратила внимания, что сижу, словно восковая статуя, а щекам катятся слезы. Зато оникс заметил и помрачнел.
– Неужели, это самое плохое, что случалось в твоей жизни, Эва? – поинтересовался он тихо.
– Все остальное плохое уже закончилось, а это… только начинается, – я не считала нужным скрывать свои чувства. – Спросите меня через год, насколько все ужасно.
– Вы драматизируете.
– Возможно, – не стала отрицать я. – Но я подписала бумаги, а значит, выполню все свои обязанности и справлюсь с эмоциями. Я ответственная, именно это качество помогло мне выжить.
Оникс промолчал, но посмотрел на меня очень пристально, задумчиво. Я не смогла разгадать его взгляд, а потом нам принесли бутылку шампанского во льду и заказ. По мне так, весьма сомнительный повод, чтобы его отмечать, но вслух я не сказала ничего. Дождалась, когда официант напомнит бокалы и, улыбнувшись, чокнулась в ответ на тост «За будущий год».
Напиток был холодным, резким с тонким вкусом. Я не любила игристые вина. До этого момента. Сейчас четко осознала, что просто не пила нормальных.
– Знаешь, Эва, – оникс тоже неторопливо пил из своего бокала. – Ты, конечно,