АРК. Дмитрий Троцкий
хмыкнул:
– Знать все – невозможно априори, иначе бы не было смысла жить. Удивите меня.
Снова направила взгляд на темное море.
– Вчера у нас дома был этот жуткий Еремеев. Ей богу, уж на что я в органах много лет, всякого перевидала на своем веку: и садистов, и убийц, а каждый раз от него мурашки по коже. Так вот, они как обычно у Коли в кабинете уединились, но я всю беседу слышала. Если опустить ахи-вздохи, то, похоже, голубки уже давно готовят операцию против Валерьяна.
Кнопмус дернул шеей.
– Кого, простите?
– Чкалова.
Подобрав в песке плоский камешек, Абрасакс, как мальчишка, с прищуром прицелился и кинул его в море. Тот блинчиком поскакал по воде, разрезая стылые осенние волны.
– Знаете, Евгения Соломоновна, штука в том, что за него уже просил еще один мой постоянный, скажем так, партнер. И если Тухачевского я для вас у него выкупил – вы были в Хранилище и могли убедиться в этом сами – то тут, боюсь, цена слишком высока. Сталин, конечно, всего лишь человек, но мне нет резона портить с ним отношения по пустякам. И он тоже хочет крови Чкалова.
Она вздохнула.
– Назовите ваши условия.
– Ваша жизнь. Здесь и сейчас.
Недоуменно посмотрев на собеседника, Евгения поинтересовалась:
– А вам не жалко потерять столь ценного агента? Не подумайте, я готова, просто кто меня заменит? Надо прежде всего думать о деле.
– Как говорит Иосиф Виссарионович: «Незаменимых у нас нет». Ваше дело продолжат. Ну так что, готовы умереть прямо сейчас?
– Да, – просто ответила она, и пальцы впились во влажный песок.
Кнопмус достал из кармана пилюлю и вложил ей в ладонь. Она, не колеблясь не секунды, проглотила таблетку. Тот удовлетворенно кивнул.
– Что ж, теперь вы действительно достойны называться Суламифью…
Казахстан, поселок Кенгир, 1954 год
С рассветом замолкли последние выстрелы, человеческие крики и лязг гусениц боевых машин. Безразличное к людской кровавой возне солнце, как всегда, осветило буро-серую степь, застланную пожухшим типчаком, обнажая уродство полуразрушенных бараков восставшего Степлага.
Недалеко от вынесенных танками ворот сидел здоровенный пес, мирно выкусывая блох из короткой, темной с проседью, шерсти.
Иногда, поднимая лобастую голову, провожал бегущих мимо солдат. Казалось, он неодобрительно качает головой, будто бы даже вздыхает.
Вскоре, вслед за военными, выдвинулись гражданские: скорая, пожарные, и, конечно же, «труповозки». Не обращая ни на кого внимания, пёс поднялся. Отряхнувшись, потрусил вслед за автоколонной.
В воздухе висела гарь, смешавшаяся с пылью, оставленной проехавшей бронетехникой.
Но вот машины остановились, вылезли хмурые мужчины, направились к раненым. Кто-то разматывал шланг – тушить горящий барак.
Из грузовика выпрыгивали люди в защитных масках, фартуках поверх одежды, наподобие тех, что