Россия в меняющемся миропорядке. Коллектив авторов
международного права, разумеется, реально применимые во внутригосударственном обиходе. Или, что обычно для конкретных конвенций, это может быть специальная трансформация, распространяющаяся на те или иные международные нормы.
Монизм (единство) обычно рассматривают в двух основных его формах:
1) «локальная», т. е. объединяющая в единой национальной системе две части: и международное, и национальное право без принципиального приоритета международно-правовой части;
2) «классическая» – парамаунтная (верховенствующая), т. е. объединение в одной общемировой системе международного и, по идее, всех национальных прав на основе принципиально иерархического верховенства международного права16.
Монизм ныне выступает на практике не как общемировая, т. е. действительно монистическая (единая) система, но в качестве множественных, так сказать двуединых, парцеллярных (участковых) систем, образованных каждая на базе той или другой национальной правовой системы с включением в ее состав также так называемого международного права, а фактически весьма разнообразных для каждого государства правил из действующих для него двусторонних и многосторонних международных договоров, которые реально извечно входили в правовые системы соответствующих государств, иначе они просто были бы практически неисполнимы17. В состав национальной правовой системы включаются и так называемые общепризнанные принципы и нормы международного права. Иначе говоря, включается обычное международное право, не кодифицированное и конвенционно не закрепленное, но таким образом представляющее собой самую «благодатную» почву для процветающей практики «двойных стандартов». При этом практически такого рода обычно-правовые международные принципы и нормы во многих случаях и в разных сочетаниях, так или иначе, конвенционно закреплены в той или иной форме.
Кроме того, в рамках так называемого парцеллярного монизма парадоксально дуалистически (sic) сохраняется принципиально качественная двойственность, «антагонизм» между, с одной стороны, международно-правовой частью национальной правовой системы со статусом автономности, т. е. невозможности изменения, отмены в одностороннем властном порядке и, с другой стороны, всей остальной частью системы, т. е. внутринациональным правопорядком!
По сути, монизм, если не понимать его в классическом, универсальном смысле, сводится в текущей практике лишь к символическому «освящению», «огосударствлению» реально не кодифицированного, «неосязаемого» обычного международного права, основные принципы и нормы которого между тем, как уже отмечено выше, давно уже «вразбивку» в той или иной форме продублированы во множестве многосторонних и двусторонних международных договоров, включая и Устав ООН. В этих-то формах они практически и ранее использовались, и используются, причем и без «вывески» монизма.
Касаясь темы правового монизма в его классической, иерархической форме, в
Kelsen H. Das Problem der Souveränität und die Theorie das Völkerrechts. 1920; Idem. Essays in Legal and Moral Pholosophy. Dordrecht, 1973; Idem Introduction to the Problems of Legal Theory. Oxford, 1992. P. 111–125; Idem. Generol Theory of Law and State. New Brunswick, 2006. P. 181–187; Кельзен Г. Чистое учение о праве и аналитическая юриспруденция // Российский ежегодник теории права. 2009. № 2. СПб., 2011; Право, государство и справедливость в чистом учении о праве // Правоведение. 2013. № 2.
Verdross A. Die Einheit das Weltbildes auf Grundlage der Völkerrechtsverfassung. Wien, 1923; Вельяминов Г.М. Международное право: опыты. С. 148–149.