Воля к власти. Фридрих Вильгельм Ницше
собственного достоинства. То же самое делают поэты и провидцы, они чувствуют себя гордецами, особо достойными, избранными для такого общения, – они придают особое значение тому, чтобы их принимали не как индивидуумов, а как чужие уста (Гомер).
Постепенно, шаг за шагом овладевать своими возвышенными и сильными состояниями, своими действиями и произведениями. В прежние времена люди полагали честью доверять ответственность за высшие вещи, которые они совершали, не себе, но – Богу. Несвобода воли – вот что придавало действию особую ценность: в ту пору причиной такого действия делали Бога…
Священники – это лицедеи сверхчеловеческого, чему они должны придавать наглядность: идеалам ли, божествам или спасителям; в этом они обретают свою профессию, к этому у них чутьё; чтобы достичь в этом деле как можно большего правдоподобия, им приходится как можно дальше заходить в самоуподоблении; их актёрские навыки прежде всего призваны пробуждать у них чувство чистой совести, а уж с этим чувством им легче убеждать других.
Священник добивается, чтобы в нём видели высший тип человека, он хочет властвовать даже и над теми, у кого в руках реальная власть; он хочет быть неуязвимым и вне нападок… хочет быть самой сильной властью в общине, которую невозможно ни заменить, ни переоценить.
Средство: он один сведущ; он один добродетелен; он один имеет над собой высшую власть; в известном смысле он один бог и возвращается в божественное; он один есть посредник между богом и всеми прочими; божество покарает всякое нечестивое деяние, всякий скверный помысел, направленный против священника.
Средство: истина существует. Есть лишь один способ её сподобиться – стать священником. Всё, что есть доброго и хорошего в укладе вещей, в природе, в обычаях и нравах, имеет отношение к мудрости священника. Святое Писание – это их творение. А вся природа есть лишь исполнение писания. Нет иного источника добра, кроме священника. Все иные виды доблестей, например доблесть воина, суть лишь иерархические производные от доблести священника.
Вывод: если священник и вправду высший тип человека, тогда градация к его добродетелям должна стать шкалой ценностей всех людей. Учёные занятия, не-активность, бесчувственность, без-аффектность, торжественность. Противоположность: низший вид человека.
Священник всегда проповедовал только одну мораль: такую, при которой сам он воспринимается как высший тип. Он же сам создаёт и образ своей противоположности – тип нечестивца. Всеми средствами делая его существом презренным и презираемым, он создаёт нужный фон для кастовой иерархии. – Его панический страх перед чувственностью обусловлен ещё и пониманием, что тут кастовый порядок (а значит, порядок вообще) подвержен наихудшей угрозе… Всякая «вольность» in puncto puncti[74] подрывает брачное законодательство на корню.
Философ как продолжение священнического типа: воплощает то же
В этом главном пункте