Дальневосточный тупик: русская военная эмиграция в Китае (1920 – конец 1940-ых годов). Сергей Викторович Смирнов
на данные архивно-следственные дел русских эмигрантов, депортированных из Маньчжурии в 1945 г., мы можем предположить, что количество офицеров, получивших офицерские чины в годы Первой мировой войны, составляло более половины всего офицерского состава в Китае, тогда как офицеры производства Гражданской войны – около 40 %. Также нужно отметить, что большая часть русских генералов, оказавшихся в Китае, были произведены в свои чины в годы Гражданской войны, нередко не имея даже штаб-офицерского чина в старой армии. Особенно много «новоиспеченных» генералов дали войска атамана Семенова144.
Двумя основными центрами, где сосредоточилось большое количество кадровых военных и офицеров, окончивших академию Генштаба, являлись Харбин и Шанхай145. В остальных местах массового расселения военных кадровых офицеров было немного. Характерным примером здесь может служить Тяньцзин, самый крупный центр русской эмиграции в Северном Китае, где к концу 1920-х гг. проживало 3–4 тыс. эмигрантов. В 1928 г. в своих письмах в Париж к генерал-лейтенанту Н.Н. Головину двое видных русских офицеров Тяньцзина, гвардии полковники П.А. Веденяпин и А.П. Бендерский отмечали, что из нескольких сотен офицеров, проживавших в городе, кадровых набиралось 20–25 человек. К тому же большинство из них, включая и генерал-лейтенанта Г.А. Вержбицкого, бывшего командующего Дальневосточной армией, не имели высшего образования. Настоящим генералом, т. е. получившим это звание еще в Императорской армии (1914 г.), Веденяпин называл только М.В. Колобова, который уже давно отошел от строя. Высшее образование, по словам Бендерского, имели Веденяпин [окончил Военную академию по 1-му разряду с дополнительным курсом в 1911 г. – С.С.] и полковник М.А. Михайлов [в 1917 г. окончил ускоренный курс Военной академии 1-й очереди – С.С.], «полуобразование (Сибирская Академия) – пьяный [К.Л.] Соболев [в 1919 г. окончил ускоренный курс Военной академии 4-й очереди – С.С.]. Итого 2 ½ [человека]» [HIA. Golovin Papers, box 12, f. Association of military science in emigration II]. Остальные высшие офицерские чины являлись преимущественно «атаманской» (главным образом семеновской) формации, из писарей, фельдшеров и т. д., которые «не имеют даже самых элементарных познаний по военному делу и по своим моральным качествам элемент для строя опасный – разлагающий» [Ibid].
Осознанность выбора военной профессии (кадровые военные) оказывала большое влияние на формирование и поддержание особой идентичности на индивидуальном уровне. Как правило, именно кадровые офицеры формировали костяк многих организаций военных эмигрантов. Корпоративная идентичность в среде «офицеров военных лет» была выражена значительно слабее и быстрее разрушалась. Особый слой среди офицеров-эмигрантов, имевший свою идентификационную специфику, составляли офицеры-казаки, впрочем, слой также не единый, поскольку большую роль в данном случае играла войсковая принадлежность казака. Наиболее массово в Китае были представлены казаки Забайкальского и Оренбургского казачьих войск, помимо этого
Согласно сведениям из биографического справочника «Белый генералитет на Востоке России в годы Гражданской войны», далеко не полным, из 200 генералов, проживавших в Китае в 1920-е гг., более 130 имели производство периода Гражданской войны, что в известной мере было обусловлено и объективными обстоятельствами. В качестве примеров стремительной карьеры офицеров-семеновцев можно назвать генерал-лейтенанта Ф.Л. Глебова (в Российской армии хорунжий), генерал-лейтенанта Л.Ф. Власьевского (бывший сотник), генерал-лейтенанта Н.И. Савельева (бывший сотник), генерал-майора А.И. Тирбаха (бывший подъесаул), генерал-майора Е.Д. Жуковского (бывший сотник) и др. Аналогичная ситуация наблюдалась и с производством в штаб-офицеры.
На 1924 г. в Маньчжурии находилось около 60 офицеров Генерального штаба, окончивших как полный, так и ускоренные курсы Военной академии [ГАРФ, ф. Р-6534, оп. 1, д. 5, л. 60, 60 об].