Варианты жизни. Очерки экзистенциальной психологии. В. Н. Дружинин
убежден, что творчество и достижения существуют не для удовольствия творящего, а ради удовлетворения его жажды увековечить себя здесь и теперь: иначе бы художники, музыканты и поэты не ставили бы свои подписи под произведениями: «Спросите любого художника, пусть скажет, только искренне: что бы он предпочел: чтобы погибло его произведение, но память о нем сохранилась, или же наоборот, и сами увидите, что он вам скажет, если, конечно, будет действительно искренен. Если человек трудится не для того, чтобы жить и жить помаленьку, он трудится для того, чтобы остаться в живых и жить вечно»[10].
Добавлю от себя: средневековые художники (по крайней мере, до наступления кватроченто) не ставили подписи под своими работами, и проблема авторства меньше всего занимала сочинителей саг и героических песен. Ослабление веры привело к индивидуализации и к стремлению автора увековечить свое «Я» в этом земном мире. Древние греки тоже не верили в спасение души после смерти, и поэтому их произведения не анонимны.
Отсутствие веры в загробную жизнь и бессмертие души, неопределенная надежда и сомнения – а буду ли я после смерти – толкают людей на борьбу за утверждение своей личности здесь и теперь. Люди не только стремятся воздвигнуть себе пирамиды, памятники или хотя бы вписаться при жизни в энциклопедические словари и справочники. Они встают на путь конкуренции с другими людьми – живыми и мертвыми: на пьедестале бессмертия не всем хватит места. С тщеславным человеком происходит то же самое, что и со скрягой: страшное желание выжить заставляет его принять средства за цели. По этому поводу Унамуно пишет: «Когда нас обуревают сомнения и затуманивают нашу веру в бессмертие души, с возрастающей силой и болью отзывается в нас жажда обессмертить свое имя и славу. И отсюда эта ожесточенная борьба за то, чтобы выделиться, за то, чтобы каким-то образом пережить себя в памяти других людей и будущих поколений. Эта борьба в тысячу раз более жестокая, чем борьба за существование, и она придает особый тон, колорит и характер нынешнему нашему обществу, которое утрачивает средневековую веру в бессмертие души. Каждый жаждет самоутверждения, хотя бы иллюзорного»[11].
Одержимость манией оригинальности, славы и культ таланта – признаки охватившего людей сомнения в бессмертии души. Люди предпочитают, чтобы превозносили их талант, нежели говорили, что они совершают праведные деяния. Люди стремятся действовать скорее безрассудно, но талантливо, чем целесообразно, но бездарно. Они вступают в ожесточенную конкуренцию друг с другом, ревнуют к гениям, уже мертвым, оспаривая их славу. Иконоборец хочет заменить иконы собственными священными образами. Ученик, выступая с критикой своих учителей, защищает себя и свое место на небесах славы. Ради жажды славы, уникальности приносится в жертву и земная жизнь и счастье: даже геростратова слава лучше забвения. Она точно произрастает из жажды бессмертия. Эта страсть к сохранению памяти о нас после смерти порождает зависть, которая в тысячу
Там же. С. 65.