Лекции по русской литературе. Василий Аксёнов
искусства необходимо то-то и то-то. Эренбург, например, был одним из проводников этой интеллигентской демагогии. Он писал огромные статьи о кризисе буржуазной культуры с одной только целью – упомянуть там два-три запрещенных имени, Мандельштама или, скажем, Бабеля, понимаете? И он добивался этим многого.
Но тем временем все-таки шел процесс, когда старались утихомирить бунтарей из этой бывшей сталинской гвардии. Вот, например, я вчера пошел в Library Camris (?) и попросил микрофильм «Литературной газеты» пятьдесят седьмого года. Заголовки, надо сказать, не отличаются от сегодняшних заголовков газет, но тогда прямо всё, всё было закрыто ими. Заголовки такого рода: «Наше идейное оружие», «Два мира – две идеологии», «Гордимся тобой, партия», «Литература должна служить социализму». И ты видел, что за этими строками, за этой фразеологией идет какое-то бурление, существует вулкан, существует колебание почвы.
Между прочим, Польшу атаковали почти в каждом номере газеты. Я бы сказал, что Польша была источником не столько политической крамолы – крамола, опять слово «крамола», – сколько источником эстетической крамолы. Все гонялись за журналом «Польша», это такой официальный журнал польского правительства, но он был в руках польских либералов, и они печатали репродукции современной польской живописи, статьи об искусстве современном, печатали переводы современных польских молодых прозаиков и так далее. Польша вообще была очень в моде в то время. Многие молодые писатели, молодые интеллигенты стали учить польский для того, чтобы читать польские журналы в оригинале. Через Польшу открывалось большое окно на Запад, и польский язык русскому изучить легче, чем английский, скажем, или французский, и гораздо легче становился доступ к западной культуре. И они, видимо, это понимали, и в «Литературной газете» то и дело появлялись атаки на Польшу, вот было, например, открытое письмо такого законченного мерзавца, Василия Захарченко, редактору польского журнала «Польша», где он атаковал в основном живопись, говорил, что путем абстракционизма они проводят свою ревизионистскую политику.
Или, например, некий Гаврилов написал статью «Литературное бездорожье» о прозе Марека Хласко и поэзии Богдана Дроздовского. Известны имена? Марек Хласко. Нет, это польский писатель нашего поколения, моего, один из первых бунтарей. Я напишу по-русски, я не знаю, как по-польски пишется (пишет) Марек Хласко. Такой польский young angry man. Первый его сборник называется «Первый шаг в тучах»[16], и был еще [снятый по его рассказу] знаменитый фильм «Восьмой день недели»; он описывал польскую жизнь без прикрас, описывал все проблемы, которые там возникали между молодыми людьми, и он постоянно находился под атакой официальной критики. Кстати говоря, все статьи зубодробительные, атаки на Запад, еще и своего рода пользу приносили, они давали информацию. Скажем, ты живешь где-нибудь в Саратове и даже не подозреваешь, что существует на свете Марек Хласко – до тех пор, пока его не раздолбает
В русском переводе К. Старосельской «Первый шаг в облаках».