Глиняный мост. Маркус Зусак
знойной Посейдон-роуд братья с собакой свернули на восток, и вскоре надвинулось: стадион.
И вот они уже идут на фоне его ограды, и вот сквозь дыру пробираются внутрь.
На беговой дорожке, под солнцем, они ждут.
Через несколько минут появляется привычная компания – малолетние стервятники на останках стадиона: дорожки затопил бурьян. Красный тартан слезает лоскутами. На поле выросли настоящие джунгли.
– Смотри.
Томми указал рукой.
Стекалось все больше мальчишек, со всех сторон высшего подросткового великолепия. Даже издалека можно было увидеть их пригоревшие на солнце улыбки и пересчитать их уличные шрамы. А еще почувствовать запах: запах вечных полумужичков.
Стоя на внешней дорожке, Клэй наблюдал за ними. Потягивающие из бутылок, чешущие под мышками. Швыряющие пустую посуду. Некоторые пинали проплешины на дорожке – наконец, довольно скоро, он увидел все, что нужно.
Потрепав Томми по плечу, он двинулся к навесу трибун.
Их тень поглотила его.
Попался грекам
К смущению и утешению Убийцы, в гостиной обнаружились остальные – те, кого мы частенько называли бандой Томминых идиотских питомцев. А ведь еще, конечно, имена. Кто-то назвал бы их величественными, кто-то, опять же, комичными. Первой Убийца увидел золотую рыбку.
Боковым зрением он заметил у окна аквариум на подставке и, повернувшись, разглядел рыбку, бросавшуюся вперед и откатывающуюся назад, таранившую лбом стеклянную стену.
Ее чешуя – словно оперенье. Хвост – золотая лопасть.
АГАМЕМНОН.
На полуотсохшей наклейке у днища это объявляла надпись зеленым маркером, сделанная неровным мальчишечьим почерком. Это имя Убийце было знакомо.
Затем на истертом диване спящий между пультом от телевизора и грязным носком обнаружился здоровенный серый зверюга-кот: полосатый, с гигантскими черными лапами и восклицательным знаком хвоста, он носил кличку Гектор.
Во многих смыслах этот Гектор был самым презренным животным в доме; и сегодня, даже в такой зной, он спал, свернувшись, будто жирное косматое C, это если не считать хвоста, воткнутого в него будто шерстистый меч. Когда кот менял положение, шерсть летела с него тучами, но он спал, ничуть не уменьшаясь и мурча. Довольно было кому-то пройти мимо, чтобы он включил мотор. Хоть и Убийце. Гектор никогда не отличался особой разборчивостью.
Наконец, длинная просторная птичья клетка на книжном шкафу.
В ней, выжидая, сидел голубь, торжественно серьезный, но довольный.
Дверца клетки стояла нараспашку.
Раз-другой голубь прошелся по клетке, и его сизая голова каждый раз едва заметно, с идеальной синхронностью кивала. Именно так птица занимала себя каждый божий день, дожидаясь возможности усесться на Томми.
Мы называли его Телли.
Или Ти.
Но никогда, ни по какому случаю, не его полным возмутительным именем – Телемах.
Боже, как мы злились на Томми за эти клички.
Единственное, почему это сошло, – мы все понимали: этот малый знал, что делает.
Сделав несколько шагов, Убийца огляделся.
Вот,