Сплетая рассвет. Элизабет Лим
Финлей, а значит, ему двадцать три. Поговаривали, что он свирепо сражался во время Пятизимней войны, мог завоевать преданность воина кивком головы и что его красота могла ослепить само солнце. Все, кто встречался с ним, приходили от него в восторг.
Но я сомневалась в правдивости этих историй.
Будь император действительно таким расчудесным, он бы не начал войну в Аланди, даже чтобы спасти страну от разделения на два лагеря. Даже чтобы спасти свой трон от предательского шаньсэня.
Хороший император не лишил бы меня братьев.
Я впилась пальцами в колени и скривилась. Боль помогала не распадаться на части – а это желание возникало каждый раз, как я вспоминала, чего стоила моей семье эта война.
«Парни не плачут», – упрекнула я себя, после чего повернулась к окну и вытерла нос тыльной стороной ладони.
Нужно было сосредоточиться на чем-то другом. Безделье всегда меня нервировало, поэтому я заняла себя тем, что начала вязать свитер. Дело шло быстро, и, закончив, я распустила пряжу и связала еще один, после чего решила попрактиковать вышивку на лоскутке хлопка.
Министр Лорса ни разу не ответил на мои малочисленные вопросы и не пытался начать беседу. Он спал как медведь, вонял вдвое хуже и отрыгивал после каждой трапезы. Посему большую часть пути я высовывалась в окно кареты и наслаждалась меняющимися запахами местностей Аланди, пока шила.
На пятый день вдалеке замаячил Летний дворец. Отсюда он был размером с ноготок и ютился в большой долине между Поющими горами, идущей вдоль реки Цзинань. Я была наслышана о его величии – покатых золотых крышах, киноварных колоннах, стенах цвета слоновой кости – и трепетала от восторга, глядя на то, как его очертания постепенно увеличиваются и становятся более реальными.
Над нами парил черный ястреб, не считая кончиков крыльев, которые будто припорошило снегом. На его когтях блестело что-то золотое – как кольцо или браслет.
– Какая странная птица, – задумчиво произнесла я. – Она принадлежит императору? Наверняка, с таким-то кольцом. Что она делает так далеко от леса?
Мой голос разбудил Лорсу, и он окинул меня недовольным взглядом.
– Смотрите. – Я показала в окно. – Там ястреб!
– Помеха, – пробормотал министр, когда тот издал крик. – Проклятая птица.
Ястреб спикировал и раскрыл свои большие крылья, подлетая к карете так близко, что я смогла рассмотреть его глаза. Они сияли желтым и казались удивительно умными – птица смотрела так, словно изучала и запоминала мое лицо.
Я уставилась в ответ. Его глаза были… почти как человеческие. Я завороженно протянула руку, чтобы погладить его по шее.
Ястреб резко дернулся и взлетел обратно к небу, после чего исчез за деревом на территории дворца.
Карета остановилась у основания холма. Глициния раскачивалась на легком ветерке, распространяя свой аромат вокруг восьмидесяти восьми ступенек, ведущих к служебному входу. Подъем, как я позже узнала, был способом напомнить о нашем месте, которое находилось гораздо ниже императора Ханюцзиня, Сына Неба.
Я