Красный лорд. Невероятная судьба революционера, замнаркома, флотоводца, редактора, писателя, дипломата и невозвращенца Фёдора Фёдоровича Раскольникова. Н. В. Переяслов
«Правды».
Закончив писать, он положил ручку в сторону и бросил на меня сумрачный взгляд исподлобья.
– Что вы там такое наделали? Разве можно совершать такие поступки, не посоветовавшись с Цека? Это нарушение элементарной партийной дисциплины. Вот за такие вещи мы будем расстреливать…
Я начал с объяснения, что резолюция о переходе власти в руки Кронштадтского Совета была принята по инициативе беспартийных.
– Так нужно было их высмеять, – перебил меня Ленин. – Нужно было им доказать, что декларирование Советской власти в одном Кронштадте, сепаратно от всей остальной России, это утопия, это явный абсурд.
Я указал, что в момент решения данного вопроса руководителей большевистской фракции не было в Совете. Потом детально описал Ильичу, что, по существу, в Кронштадте положение всё время было таково, что всей полнотой власти обладал местный Совет, а представитель Временного правительства, комиссар Пепеляев, не играл абсолютно никакой роли. Таким образом, решение Кронштадтского Совета только оформляло и закрепляло реально создавшееся положение.
– Мне всё-таки непонятно, зачем понадобилось подчёркивать это положение и устранять безвредного Пепеляева, по существу служившего вам хорошей ширмой? – спросил Владимир Ильич.
Я уверил товарища Ленина, что в наши цели не входит образование независимой Кронштадтской республики и наши намерения не идут дальше избрания Кронштадтским Советом правительственного комиссара из своей собственной среды.
– Если мы вообще выдвигаем принцип выборности чиновников, – говорил я, – то почему нам частично, когда это возможно, не начать делать сейчас? Конечно, выборный комиссар не может быть большевиком, так как ему до известной степени придётся проводить политику Временного правительства. Но почему не может быть выборного комиссара вообще? Всегда найдётся честный беспартийный, который мог бы выполнить такую роль. Почему мы, большевики, должны бороться против принципа выборности комиссара, если того желает большинство Кронштадтского Совета?
Мои объяснения, видимо, несколько успокоили Ильича. Его выразительное лицо мало-помалу смягчалось.
– Наиболее серьёзная опасность заключается в том, что теперь Временное правительство будет стараться поставить вас на колени, – после короткого раздумья медленно и выразительно произнёс Владимир Ильич.
Я обещал, что мы приложим все усилия, дабы не доставить триумфа Временному правительству, не стать перед ним на колени.
– Ну хорошо, вот вам бумага, немедленно пишите заметку в несколько строк о ходе последних кронштадтских событий, – примирительным тоном предложил мне Ильич.
Я тут же уселся и написал две страницы. Владимир Ильич сам внимательно просмотрел заметку, внёс туда несколько исправлений и отложил её для сдачи в набор.
На прощание, пожимая мне руку, он попросил передать кронштадтским товарищам, чтобы в следующий раз они не принимали столь ответственных решений без