Балерина. Геннадий Николаевич Седов
Ах! Ники, как я Тебя сильно люблю. Дорогой мой, люби меня, я так страшно боюсь, что в эти месяцы разлуки. Твоя страсть охладеет. Ах, в каком я ужасном отчаянии, что со мной будет? Только бы хватило сил перенести разлуку! Поблагодари С. М. еще раз, что передал Тебе письмо. Я думала, что он мне в этом откажет. Не сердись, что я пишу опять о нем, я Тебя уверяю, что ничего опасного нет. Прощай, мой дорогой, мой прелестный Ники, до ноября. Навсегда Твоя».
10 августа. «Дорогой мой Ники! Теперь я немного успокоилась, перестала плакать, но мной овладела тихая грусть. Я хочу скорей уехать за границу, там для меня все ново, и я немного развлекусь. Ники, подумай, как было бы хорошо, если бы исполнился Твой сон, который Ты мне рассказывал. Как дивно было бы нам встретиться в Париже! Мой милый, я Тебя нисколько не обвиняю, что Ты меня отпустил в последний раз в Красном после прогулки одну. Как мог Ты иначе поступить? Ники, зачем ты говоришь, что будешь с отчаяния пить? В этом плохое утешение, после всегда бывает тяжелее. Не делай, Ники, этого, я прошу. О, Ники, дорогой, как я желаю скорее быть Твоею, только тогда я буду совершенно спокойна. Я страшно томлюсь, мой дорогой. И Тебе, и мне давно пора…… Я Тебя не понимаю, Ты…… с…… мною одною, а когда женишься, может быть, не скоро, но все же тогда будет другая, или Ты это не считаешь? Только бы ты женился не на А. Ей я ни за что Тебя не отдам, а то или она, или я. Ты, верно, изводишься, что я постоянно пишу и говорю о Твоем браке, но представь себя на моем месте, и Ты поймешь, как он должен меня тревожить».
16 августа. «Меня, Ники, ужасно беспокоит, что по городу, действительно, стали ходить слухи, что я Тебе нравлюсь! Ничего, право, нельзя скрыть, и кому какое до этого дело? Эти слухи меня ужасно раздражают и пугают. Я ужасно, Ники, боюсь, что Тебе будут из-за меня неприятности, да и себя мне жаль, ведь я так еще молода, у меня все впереди и вдруг… Ники, дорогой, тогда мы никогда больше не увидимся! Ах, Ники, Ники, как я боюсь! Надо кончать письмо, так как его берет с собой сестра Юля. Я все посылаю Тебе письма из города, отсюда опасно».
Из дневника Кшесинской.
14 ноября. «Какой страшный удар! Ники теперь на Кавказе.
Ходят слухи, что он поехал туда спасти брата (в.к. Георгия Александровича – Г. С.), который там сильно увлекся какой-то грузинкой, и будто Ники, увидев ее, тоже в нее влюбился. Я сначала не хотела верить. Нет, этого быть не может, это был бы жестокий удар, Ники не такой, нет, нет!»
Из писем Кшесинской.
14 ноября. «Дорогой, незабвенный Ники! До меня дошли ужасные слухи, я в полном отчаянии и не хочу верить тому, что мне сказали. Не хочу, и в то же время предчувствие мне говорит, что Ты, Ники, изменил Твоей Панни. Конечно, Ники, Ты понимаешь, что я говорю про Твое сильное увлечение какой-то грузинкой. И могла ли ожидать, что меня ожидает такой сильный удар и в то время, когда я больше всего надеялась, что скоро исполнится моя заветная мечта. Вспомни, что Ты сам в одном из последних писем сказал мне, что я Тебя оскорбляю тем, что не верю тебе. Если, Ники, я узнаю, что эти слухи верны, даю тебе слово: я не задумаюсь, чтобы с собой покончить. Быть может, Ники, когда Ты вернешься сюда, меня