Капитализм кризисов и революций. Как сменяются формационные эпохи, рождаются длинные волны, умирают реставрации и наступает неомеркантилизм. В. Г. Колташов
общество, то отдавая его под власть сильного степного народа. В результате, как это видно из средневековой истории Китая, Центральной Азии и Ближнего Востока, феодальная раздробленность то возникала, то преодолевалась. В итоге же она не приобрела тех черт, что имела в Европе. Бедный европейский феодализм, таким образом, смог в плане социальных структур и отношений уйти гораздо дальше богатых восточных держав уже к XIII в.
Европейская раздробленность была сродни раздробленности греческих полисов. Она была необходимым условием ускорения хозяйственного, технического, культурного и научного прогресса, поскольку давала достаточно свободы личности в условиях постоянного соперничества государств. Европа максимально использовала возможности новой – феодальной – системы, вновь показав предел возможностей формационной эпохи, как Римская империя показала вершины развития общества на основе эксплуатации рабского труда. Структуры феодального общества также достигли максимума развития в Европе. В условиях меньшего плодородия почв только формирование феодальной лестницы европейского образца (с мелкими вассалами-рыцарями в ее основе) давала возможность наиболее эффективной и притом сравнительно мирной эксплуатации крестьян. Лишь кризис XIV в. породил в Европе волну крестьянских восстаний. Разделение природными преградами областей этой части Евразии привела к созданию множества государств на площади близкой к той, что занимал Китай. Изобилие водных путей способствовало развитию государств в условиях долгого соперничества. Таким же образом конкурировали города, различные подходы к управлению и ведению войны. Таковы были основы европейского «чуда», которые отмечает Павел Уваров и другие российские ученые[24].
Бедность европейского общества постоянно подталкивала знать и купечество на поиск новых путей к богатству, не связанных с эксплуатацией труда земледельцев. Одним из решений была распашка новых земель, другим – крестоносная экспансия на Восток, включая и европейский восток.
Феодалы Западной Европы поощряли торговлю, стараясь заводить рынки и ярмарки. В борьбе с жадной до денег и легкой на злоупотребления королевской властью они вступали в блоке с городами. Так было в Англии, где в 1215 г. бароны заставили короля Иоанна Безземельного подписать «Великую хартию вольностей». В борьбе немалую роль сыграли купцы и города. Они получили и свои выгоды. Еще более интересен и важен для развития Европы пример борьбы итальянских городов против власти германских императоров, особенно активной в XII–XIV вв. Города вели эту борьбу во главе с Папой Римским. Их партия получила название гвельфов, ее противники назывались гибеллины. Победа гвельфов, как бы ни порицал их Данте, предопределила великую роль Италии в XV в. Однако еще до этого северная часть страны сделалась центром европейского капитализма. Таким образом, борьба против архаичной централизации были способом развития новых отношений.
Когда в ряде
Социальная идентичность средневекового человека: сборник / отв. ред. А.А. Сванидзе, П.Ю. Уваров. М.: Наука, 2007; Конструирование социального. Европа. V–XVI вв. = Constructing the Social: Europe. V–XVI // Летняя школа «Как быть медиевистом: новые науч. вызовы и университетские курсы истории Средних веков и раннего Нового времени» / сост. П.Ю. Уваров, И.В. Дубровский. М.: УРСС, 2001.