Кошки не всегда молчат. Алекс Гарр
что-то появилось, материализовалось, как тот дом. Или, чтоб произошло какое-нибудь событие. То есть у тебя появился замысел. Если необходимо, то можно составить план, хотя гораздо чаще мы обходимся без него. Ведь такие капитальные вещи, как дом, мы планируем нечасто. Обычно же всё просто, как сходить за продуктами. Иногда у тебя есть инструменты, иногда они не нужны. Строительные материалы – это твоя сила, плюс Силы, которые тебе помогают, как техника на стройке. Но есть одно отличие. Надо зафиксировать намерение. Намерение – это не «хочу», не «вот бы здорово, чтобы…». Это отчётливо и совершенно твёрдо, как когда собираешься выпить кружку воды, уже налила её в стакан – и вряд ли тебе что-нибудь помешает.
– Кажется, я понимаю, – сказала девочка. – Кроме намерения. Как его фиксировать?
– Этому легко научиться, милая. В последнее время напридумывали всяких названий – аффирмации, визуализации там, прости господи. Я же вот что тебе скажу: надо образ своего сбывшегося намерения закрепить в сознании, так чтобы он постоянно маячил в уголке. И вспоминать о нем почаще с радостью и удовольствием. Тогда-то Силы тебе его и притянут. Ну, и формулу магическую нелишне придумать. Вот если собираешься волшебницей стать, то говори что-нибудь вроде: я самая могущественная чародейка всей Европы! Запомни и повторяй каждый день раз по триста. И представляй картинку: вот, стоишь ты такая, вся в парче и жемчугах, в мантии магической, и творишь волшебство могущественное, светлое и благое. Со временем сама поверишь, а там и не заметишь, как тебя все зауважают со страшной силой, – и Илзе тихонько хихикнула. – Это первое моё тебе задание. И важный момент – не трепись и не хвастайся своими успехами. А то весь пар в свисток уйдёт.
За разговором они подошли к Центральному парку. Справа темнела громада крепости Тролленхус, слева высились башня Розенкройца и колокольня Кафедрального собора, а впереди стоял красавец Национальный театр, гордость Тролльхавена и центр культурной жизни не только для их фюльке[4], но и для всех соседних, не считая, пожалуй, лишь столицу.
Рике и её провожатая обогнули театр, и по дорожке подошли к неприметной металлической двери, упрятанной в нише за углом левого крыла. «Служебный вход: только для персонала», гласила табличка.
Илзе нажала кнопку звонка на переговорном устройстве рядом с дверью. Вспыхнула лампочка вызова.
– Госпожа Лунд? – раздался дребезжащий голос из динамика. – Доброго вечерочка. А кто это с вами?
– Здравствуйте, господин Аарвик. Это моя… племянница Эрика. Хочу ей показать театр, так сказать, изнутри. Впустите нас ненадолго?
– Мда, приобщить, значит, решили девчушку к прекрасному, хе-хе. Ну что ж, пожалуй, пущу, раз уж пришли, да и то сказать, как не пустить. Заходите тогда, куда идти вы знаете, значит. Только уж там поаккуратней.
Дверь щёлкнула, открываясь.
Госпожа Лунд взяла Рике за руку и они вошли в полутёмный коридор, освещённый лишь неяркими дежурными лампами. На розоватых стенах висели чёрно-белые фотографии актёров театра и спектаклей,
Административная единица, губерния в Норвеге