Он никогда не простит меня. Любовно-приключенческий роман. Борис Михайлов
и заняты игрой, сели в беседке поговорить. Варя заметила мою напряженность и спросила, кто расстроил – опять Кирилл? Рассказала, что мама требует священника исповедоваться и причаститься.
– Представляешь, всю жизнь неверующая, а заболела, попросила Новый Завет, читает Жития святых, молится. Соседка по палате глубоко верующая.
– Мама не одна в палате?
– Попросила подыскать напарницу. Я поместила в одноместную палату.
– Стала верующей – хорошо. Господь прощает раскаявшихся.
– Надеюсь вера поможет перенести последние минуты, когда обезболивающие перестанут помогать. Держится на одних уколах.
Предсмертный секрет мамы – у меня есть сестра близняшка
Ночью долго не могла заснуть. Из головы не выходило мамино обещание поговорить, о чем не решалась всю жизнь. Назвать отца? На фиг он нужен теперь, когда я вполне самостоятельна, а маме остались считанные месяцы или дни. Раньше следовало вспомнить об оставленной, когда-то любимой жене и дочери. Сегодня будь он Министром, Председателем правительства или американским миллиардером, мне наплевать. Перечислит не состоявшихся моих отчимов? Было их немало, многих я помню. Мама и сегодня, если бы не болезнь, женщина в самом соку – сорок семь лет! Могла бы еще замуж выйти. С высоты сегодняшнего положения, я её хорошо понимаю и не осуждаю, всю жизнь она нуждалась в мужской ласке! Меняла мужчин? Значит, были на то причины. Достойных мужчин не оставляют и сами они не сбегают.
Когда, наконец, уснула, приснились любовники мамы, видела ее молодой и красивой. Потом мама вдруг превратилась в сегодняшнюю – живой скелет с желтым лицом. Я заплакала от отчаяния, что ничем не могу помочь, и проснулась с больной головой. В последние дни ночные кошмары мучили меня. Видела Валерия с Кириллом и Эльзой, приходила молодая мама. Встала, выпила Но – шпу с анальгином, и снова легла. Что-то еще продолжало сниться, не могу вспомнить. Разбудил Игорек. Часы показывали девять. Проспала! Не стала принимать обычный контрастный душ, а помогла Даше кормить Игоря. Позвонила маме, спросила, как она, пообещала часа через полтора, а может раньше, как доберусь, быть у неё. Не задерживаясь у зеркала, чуточку подкрасилась, уложила волосы, и, выпив стакан сока, повезла сына к Комаровским – старшим. От них поехала к маме.
В коридоре больницы встретился мамин врач и подтвердил опасения. Опухоль продолжала катастрофически разрастаться, и врачи не в силах остановить. Я вошла в палату, и в глаза бросилось отсутствие кровати Марии Васильевны. Первая мысль – маму оставили в палате одну, отселив соседку. Мама, прочитав в моих глазах вопрос, объяснила.
– Умерла во сне. Я ничего не слышала, проснулась, а кровати нет. Нянечка сказала: Господь призвал. Последние дни её не мучили боли, как меня. Часто молилась, вспоминала детство, подолгу молча лежала, не слышала меня. Мне бы Бог дал провести последние дни без боли! Тихо умереть во сне, как Марии Васильевне!
– У неё