Т-34 и другие рассказы о войне. Братья Швальнеры
на допрос на Лубянку и сейчас беседовал со следователем. Когда он рассказал ему все, что смог вспомнить, из своего военного прошлого, следователь задал вопрос:
– Итак, что же получается? Из всего сумбура Локотского самоуправления вы смутно помните только расстрел отца и матери, детский дом под Брянском, и то, как гитлеровцы прикрывались вами как живым щитом, во время отступления?
– Если коротко, то да.
Следователь с явным неудовольствием взглянул на Меренкова.
– Но расстрел отца и матери произвела вот эта женщина? – он выложил на стол несколько фотографий разных времен, на каждой из которых была изображена Антонина Никитина.
– Да, она. Только тогда она была в форме НКВД.
– Ну, гитлеровцы часто переодевались в форму НКВД, когда шли на свои злодеяния. Например, под Катынью, когда польских военнопленных расстреливали…
– Но ведь тогда шла эвакуация, и немцев там быть не могло!
– Во– первых, вы можете путать в силу малолетнего возраста эти события…
– Но…
– …а во– вторых, в Катыни расстрел произошел в 1940 году. Войны тоже тогда не было и, чисто теоретически, не было немцев на территории Белоруссии. А вот попали как– то…
– А как быть с детским домом? Зачем палачу, который меня не добил, навещать меня там, если его руководством была поставлена ему совершенно иная задача?
– Совесть замучила. У палачей, а особенно у женщин, такое часто встречается… И вообще – вы задаете слишком много вопросов, не имеющих отношения к делу. Не только вы, но и иные свидетели – один из которых, да будет вам известно, успел пожертвовать жизнью в ходе следствия – дают показания о причастности Никитиной к зверствам гитлеровцев в Локоте. Вы должны воспринять это как данность. И от этого, что называется, «танцевать» в процессе дачи показаний в суде.
– То есть вы меня, свидетеля, как бы ориентируете на определенные показания? – удивленно спросил Меренков.
– Слов– то каких набрались, – скептически процедил следователь. – Не ориентируем, а приказываем. Ориентируют – это на Западе. Частные сыщики вроде Ната Пинкертона. А КГБ приказывает!
– Но ради чего? Кому нужна ложь?
– Еще раз вам говорят, это не ложь, – силовик уже начинал сердиться на своего недогадливого собеседника. – Это всего лишь восстанавливаемая вами по памяти с нашей помощью правда. Бывает трудно ее восстановить в отрыве от реалий, которые вы могли не знать или забыть в силу возраста. Для этого есть мы и есть историческая действительность, теперь уже ставшая очевидной. И еще. Хочу, чтобы вы правильно поняли. Если вы начнете отклоняться от этой линии, вас не поймут не только в суде, но и в других организациях. Поверьте, мы умеем контролировать исполнение своих приказов и наказывать за увиливание от него.
Лето 1943 года, Брянск
«Знание – сила», говорил Фрэнсис Бэкон. В этом плане пропаганда всегда играет с людьми злую шутку. Она затыкает им уши и не дает мобилизоваться в случае действительно опасной ситуации. Пока локотское радио сообщало о надоях, посевах и торговле с рейхом, произошел