Константинополь-Тихоокеанский. Алексей Осадчий
и его семьи много верных и надёжных слуг.
Ага, сам-то батя шляется совершенно открыто, не боясь покушений по столице, видимо подзабыл о декабристах.
– А вдруг злодеи захотят выстрелить не из пистолета или ружья а из маленькой пушки картечью по нашей карете? Нас же всех поубивает и тебя и маму и всех превсех детей…
Так, похоже, родитель "завис". Что-то невнятно пробурчав государь император удалился. Вот и славно, глядишь и рассадит членов семьи по разным каретам, так сказать "разложит яйца по разным корзинам". Не очень-то хочется ехать под маменькиным приглядом.
Глава 3
Год 1837 в России (с точки зрения начитанного человека из будущего, коим я, безусловно, являлся) начался оптимистично. Ничего похожего на нашу реальность, где одна тыща восемьсот тридцать седьмой именовался не иначе как "чёрным годом русской литературы".
Но здесь и сейчас солнце русской поэзии вполне себе прекрасно светило и закатываться не собиралось. Пушкин издавал журнал "Современник", в котором под псевдонимом пару четверостиший наваял и девятилетний Костик. Критики, разумеется, знали прячущегося за немудрящим псевдонимом, автора бесхитростных строк – "Романа Константинова", но молчали в тряпочку.
Дождь прокапал и прошёл.
Солнце в целом свете.
Это – очень хорошо,
И большим и детям.
Маяковский, прости. Но как ещё показать придворной сволочи дружбу царского сына с поэтом?
Теперь же все были уверены – Пушкин даёт Константину Николаевичу уроки стихосложения, что, кстати, соответствовало действительности, прочитал гений несколько лекций о рифме и тяжком труде поэтическом, юному великому князю…
Потому чуткий к сплетням из дворца педерастический тандем Геккерн-Дантес и близко не приближался к Александру Сергеевичу с провокациями, да и прочие недоброжелатели поэта притаились до поры до времени. Всё просчитали, мастера интриг!
Великий князь, "этот чудо-ребёнок", с утра и до вечера изучающий книги по фортификации, чертящий какие-то карты, составляющий планы строительства дороги до самого Тихого океана и прочие прожекты, слыл, несмотря на детский возраст, особой злопамятной. Вот вырастет такое "чудо", власть немалую получит и всё припомнит. Да-с!
Но отрадный случай позитивных изменений в русской литературе пока оставался единственным заметным "прогибом реальности под себя". Хотя, как сказать – глыбища Пушкин, не погибший во цвете лет тот ещё фактор нестабильности и непредсказуемости. Мало ли, вдруг да ударит по гению кризис среднего возраста – начнёт расшатывать устои, обличать самодержавие. И как тогда быть? Перед папой Колей неудобно…
Тем более батя меня "сказочно возвысил" – дал чин генерал-адмирала. Понятно, что девятилетний вундеркинд определять политику флота не будет, вплоть до совершеннолетия – учёба, учёба, учёба. Хорошо то, что начался "курс молодого бойца" под руководством таких глыбищ как Литке и Невельской (Невельской