Признак высшего ведьмовства. Надежда Первухина
акушерка, – это же сиамские близнецы!
Определение было абсолютно верным. Две девочки-младенца, сросшиеся бедрами, натужно заревели, словно проклиная свою несчастливую звезду, угораздившую их родиться такими, а заодно и предчувствуя судьбу, которая будет к ним немилостива.
– Но вообще-то они крепкие, – сказала акушерка. – И вон как орут! Выживут. А потом можно будет сделать операцию по разделению… Так, Ольга Юрьевна?
Ольга Юрьевна, врач, проводившая операцию, ничего не ответила. Потому что она смотрела на лицо роженицы с красивым именем Руфь. Лицо Руфи было совершенно серебряным.
– Мы теряем ее, – прошептала Ольга Юрьевна. – Она умирает!
Тут же, препоручив сиамских близнецов специалистам, бригада врачей принялась вытаскивать с того света роженицу. Но лицо ее так и осталось серебряно-восковым, и на экране кардиомонитора с противным гудением светилась ровная зеленая линия…
– Как мы об этом отцу скажем? – прошептала Ольга Юрьевна…
Но отцу не пришлось ничего говорить. Маркел Потапов так никогда и не узнал о том, что у него родились уроды, а жена умерла на родильном столе. Потому что аккурат в день родов (дождливый июньский день) Маркел отправился зачем-то в поле. И там в него со снайперской точностью угодила молния (единственная молния за все лето!), оставив новорожденных близнецов круглыми сиротами…
И еще вот что интересно. Дней через десять после описанных событий в роддом заявилась женщина и предъявила документы на имя Хорошевой Фариды Ивановны, родной сестры покойной Руфы. Она вы-слушала от врачей историю рождения сиамских близнецов и историю смерти их родителей, а потом заявила, что забирает детей себе. Противиться тому не стали – выглядела Фарида Ивановна так царственно и недоступно, что о формальностях типа справок и разрешений на усыновление персонал больницы решил не вспоминать. К тому же кому нужны были эти дети-уродцы, да еще в разгар перестройки, когда рушились привычные системы мира и социального благополучия.
Фарида Ивановна взяла закутанных в казенное одеяльце близнецов и посмотрела на выдававшую их ей медсестру прозрачно-серебряным взглядом:
– Где похоронили их мать?
– Отца за Желтым мысом схоронили, на старом кладбище… – ответила медсестра.
– Я спрашиваю про мать, – голосом, от которого делалось неуютно, повторила Фарида Ивановна.
– Так ведь кремировали ее. В больничном крематории, – зачастила медсестра, и сердце отчего-то у нее зацокало, будто конь бил копытом о серебряную мостовую. – Ведь у нее здесь нет никаких родственников, а с деревней ихней как связаться, нету ни телефона, ни почты… А урну с прахом в могиле мужа похоронили, там же, на старом кладбище за Желтым мысом…
Близнецы в руках Фариды Ивановны тихо заскулили, открыли глаза, похожие на тусклые серебристые рыбьи чешуйки…
– Спасибо, – сказала Фарида Ивановна. Больше ее никто никогда не видел. Во всяком случае, в