Дом кривых стен. Содзи Симада
типом. Полиция обычно не распространяется о таких вещах перед посторонними, но раз такой случай… Итак, вот что мы имеем. Смерть Кадзуя Уэды наступила где-то между полуночью и половиной первого. Иными словами, в эти полчаса кто-то – преступник или преступница – вонзил нож в сердце Уэды, а сделать это он мог, естественно, только в его комнате.
Но надо иметь в виду, что, к несчастью для убийцы, снег вчера вечером прекратился в полдвенадцатого! К моменту смерти Уэды снега уже не было. Однако почему тогда на снегу не видно следов преступника? Ни входных, так сказать, ни обратных!
Как известно, в комнату, где был убит Уэда, можно попасть только с улицы. Значит, преступник в момент убийства находился в этой самой комнате… номер десятый, по-моему? Тогда, по крайней мере, должны быть следы, ведущие из комнаты. Если же его там не было, получается, что Уэда-сан сам вонзил себе нож в грудь. Однако ничто не указывает на то, что это самоубийство. А следов все-таки нет. Вот в чем закавыка.
Здесь я хотел бы сделать оговорку: не думайте, пожалуйста, что отсутствие следов и запертая комната ставят следствие в тупик. Следы можно замести веником или метелкой – для таких трюков есть много способов, – а уж о запертых комнатах я и не говорю. Авторы детективных романов каких только вариантов не напридумывали.
Что мы имеем в данном случае? Допустим, кто-то все-таки проник в комнату снаружи. Тогда ему пришлось очень потрудиться, чтобы стереть свои следы от двери десятого номера до самой деревни у подножия холма. Нелегкая задача. Но даже если он такой ловкач, тщательное расследование все равно нашло бы на снегу какие-то следы. Наш эксперт уже все осмотрел самым внимательным образом и ничего не обнаружил.
Снег прекратился в полдвенадцатого, и больше его не было. Но куда ни глянь – что в сторону деревни, что в любую другую, – нигде нет никаких признаков, что преступник каким-то хитрым образом заметал свои следы. Понимаете, к чему я клоню? Неприятно так говорить, но на ум приходит мысль, что кто-то прошел в десятый номер и вернулся обратно из дома – либо через дверь салона, либо из прихожей, либо через черный ход на кухне. Окна первого этажа пока исключим.
Все сидевшие за столом восприняли эти слова как объявление войны.
– Подождите! – раздался голос Кусаки. Он решил от общего имени возразить на доводы детектива. – Вы хотите сказать, что между этими тремя выходами из дома и номером десятым могли быть следы, которые неизвестный уничтожил?
Все напрягли слух. Это был хороший вопрос.
– Послушайте: от салона до десятого номера вы столько натоптали, что определить что-либо сейчас невозможно. Вероятность того, что кто-то заметал следы от остальных двух выходов или под окнами первого этажа, крайне невелика. Снег легкий, пушистый, и, по всем признакам, его не трогали.
– Тогда получается, что против нас так же мало улик, как и против предполагаемого незнакомца? – Возражение Кусаки звучало логично.
– Дело не только в следах. Есть и другое, о чем я вам только что говорил.
– Но