След преступления. Блейк Пирс
мигала, не давая девочке уснуть.
Она не знала, сколько пробыла здесь, но за это время ночь успела сменить день – это было видно сквозь тонкие трещины в стене. Когда она только очнулась, сквозь них пробивался солнечный свет, но сейчас они расчерчивали стену черной паутиной.
Поначалу Джессика только и делала, что кричала и пыталась высвободиться. Она звала на помощь. Звала своих родителей. Звала даже своего младшего брата Нейта, будто он мог ее спасти. И все это время она так яростно дергала веревки, связывавшие ее запястья, что жесткий ворс глубоко врезался в кожу, и в конце концов несколько капель крови неслышно упали в пыль у трубы.
Примерно тогда же она обратила внимание, что на ней чужая одежда. Кто-то забрал ее школьное платье и вместо него надел какой-то самодельный, криво сшитый балахон из мешковины, доходивший ей до колен. Ткань была такой грубой и колючей, что не будь у Джессики столько болезненных ушибов и ссадин, она бы извелась от желания почесаться. О том, кто и как именно ее переодевал, она предпочитала вообще не думать.
Растратив все силы на крики и попытки вырваться, девочка притихла. Уровень адреналина в крови упал, и она замерла, стараясь вспомнить, что с ней приключилось. Последней картинкой в ее голове был большой холм на Рис-стрит, на который она взбиралась на своем велосипеде, когда почувствовала острую боль в спине. Это было похоже на электрический разряд, который можно случайно получить, если дотронешься до железной дверной ручки после того, как пройдешь по шерстяному ковру, только в сто раз сильнее.
А потом все потемнело. Она пришла в себя уже в этой комнате, в пятне света примерно метрового радиуса вокруг нее. Судить о размерах комнаты было сложно, но Джессика была почти уверена, что стены были сделаны из такого же не то бетона, не то асфальта, как и пол. Когда она кричала, они заглушали звук и не давали ему вырваться наружу.
Спина девочки болела, но не так, как все остальное тело, которое, по большей части, затекло от долгого сидения в неудобной позе. Там было одно пятно, которое ощущалось, как ожог. Это было то же самое место, которое внезапно заболело у нее на велосипеде, и, чем дольше она размышляла, тем больше склонялась к выводу, что кто-то ударил ее электрохлыстом. Ей рассказывали о таких на уроке истории, когда они проходили скотоводство в западных штатах. Фермеры иногда пользовались такими устройствами, чтобы загонять скот. Ее учитель, мистер Хенсарлинг, говорил, что для коровы это небольшой разряд, но для человека он опасен.
Когда первичный шок притупился, Джессика поняла еще кое-что: она сильно проголодалась. Последний раз она ела в школе, а сейчас была поздняя ночь. Однако, никто не приходил, чтобы покормить ее или даже проверить, жива ли она. Все эти часы она провела в тишине, нарушаемой только звуками собственного голоса и редким лязгом труб.
Меня бросили сюда умирать? Я больше никогда не увижу свою семью? И даже никогда не узнаю, кто это со мной сделал?
В этот момент лампочка у нее над головой окончательно перегорела. Слишком уставшая и охрипшая, чтобы кричать, девочка