Просто дыши. Сьюзен Виггс
свободу. Она сделала жест, как будто чокается с ним пивом. – И я обещаю, что все детали ты узнаешь именно от меня.
С облегчением он откинулся на сиденье.
– У тебя тяжелый выбор, детка.
– Надеюсь, это не слишком странно, что я рассказываю тебе такие вещи.
– Это странно, – признал он. – Но я с этим справлюсь.
Она наклонила голову, чтобы скрыть улыбку. Ее отец был моряком, жестким и грубым, но он старался быть понимающим.
– Тебе не холодно? – спросил он.
Она ощутила дуновение ветра на лице и в волосах.
– Я жила в Чикаго, папа. Самая плохая ваша погода для меня хороша. – Она представила себя в Чикаго, расчищающей дорожку от снега, чтобы вывести машину из гаража. Однажды она нарисовала, как Ширил прыгает из окна второго этажа и сбегает в Мексику.
– Что смешного? – спросил отец, обводя лодку вокруг вехи, известной как камень Анвила.
Глядя на проплывающие мимо волнообразные холмы, она ответила:
– Ничего, в самом деле. Просто улыбаюсь собственным мыслям.
– Тебе это всегда хорошо удавалось.
– И до сих пор удается. Брайди предложила мне имена нескольких терапевтов, но я сама себе психоаналитик.
– Как тебе это удается?
– Это не так трудно. Я не слишком сложный человек. – Она подтянула колени к груди. – Я чувствую себя такой глупой.
– Это Джек должен чувствовать себя глупым.
– Я заключила сделку с Богом, – призналась она отцу, словно говорила сама с собой перед отражением в зеркале.
И может быть, так оно и было. Он сказал:
– Что же ты поставила на кон?
– Выздоровление Джека.
Он кивнул, отхлебнув пива.
– Не могу сказать, что я тебя виню.
– Значит, это мое наказание? Бог спас жизнь Джеку, и теперь я должна его потерять?
– Бог действует не так. Не в Нем причина. Причина в твоем муже, у которого вместо мозгов дерьмо.
Она сомневалась, чтобы Джек видел это с такой стороны. Он был в окружении друзей и семьи, которые обожали его и чье одобрение было глубоким и сильным. Те же люди, которые носились вокруг него, когда он заболел, без сомнения, поддержали его в минуту брачного кризиса. Они, должно быть, убедили Джека, что он ни в чем не виноват, так же, когда он был болен, что его жена загнала его в угол, вынуждая его завести ребенка. Ее там не было, чтобы все это услышать, но она была уверена, что это правда, потому что она знала Джека. Люди в его жизни были его самоутверждением. Он нуждался в них так же, как она нуждалась в чернилах и бумаге для того, чтобы рисовать. Сара привыкла думать, что она – та, в ком он нуждается больше всего, но, очевидно, это был не тот случай.
Джек утверждал, что она несет свою часть ответственности за разрушение их брака, и вероломная часть ее сердца гадала, правда ли это. Сыграла ли она свою роль?
В своем страстном стремлении иметь ребенка не подвергла ли она Джека стрессу? Один из вопросов, которые она для себя открыла, заключался в том, что их брак был в опасности задолго до того, как она обнаружила