Сокровище тамплиеров. Мечта конкистадора. Геннадий Левицкий
наполненной вином огромной чаше. Фульк долго пил под одобрительные возгласы пирующих, и не прекратил этого занятия до тех пор, пока чаша не повернулась в его руке кверху дном. В таком положении Фульк продолжал держать чашу, чтобы гости убедились, что из нее не выпало и капли, а значит, он добросовестно выпил за здоровье тестя.
Поздравляющие голоса разделились. Анжуйские рыцари принялись кричать здравицы в честь своего графа; поскольку Фульк высадился в Палестине во главе ста рыцарей, то и тосты в его честь были слышны даже за пределами столицы королевства. Иерусалимские бароны, вслед за Фульком, желали Балдуину здравствовать многие лета, не сильно волнуясь о том, что такое пожелание может не понравиться жениху. В конце концов, все утонуло в громком шуме, и гости уже не могли расслышать слова сидящих рядом. Вино текло не только в рот, но и по одежде присутствующих, по столу и под ним.
Герольд узрел, что король желает ответить зятю, и протрубил в рог. Только это и заставило замолчать гостей.
– Мы знаем, граф, что у тебя было много владений на Западе, но все земли ты передал своему сыну Жоффруа. Ты оставил все, чтобы посвятить себя служению Святой земле. У меня, дорогой Фульк, не столь большие владения, чтобы достойно одарить тебя, но скромный лен на первое время я хочу поднести… – продолжил говорить король.
Внезапно Фульк перебил его:
– Отец, позволь мне самому выбрать подарок.
Балдуин не ожидал такой наглости от человека, несколько часов назад ставшего его зятем. Король оказался в некоем тупике, и смог только произнести:
– Что ж… назови его.
– Дамаск!
– Дамаск? – удивился король. – Но он не принадлежит мне.
– Значит, будет принадлежать, – заверил Фульк. – Разве этот город – не главная угроза королевству? Разве ты уже не пытался овладеть им? Теперь, когда из Франции прибыло много славных воинов, когда множество паломников пришли в Иерусалим не только с крестом, но и с мечом – самое время завершить дело с Дамаском.
– На Дамаск! Дамаск завоюем для графа! – кричали анжуйские рыцари.
В этот раз с ними были единодушны иерусалимские бароны, недавнее поражение под стенами этого города мешало им спать спокойно; их честь требовала: позор должен быть смыт кровью неверных на улицах Дамаска.
Король, внимательно выслушавший крики своих вассалов и гостей, произнес следующее:
– Хорошо, дорогой граф, возьми то, что просил, – и добавил: – Если Господу будет угодно. Только одно условие: не начинай никаких действий без моего на то разрешения.
– Разве я могу не подчиниться королю и отцу моей супруги?! – склонил в почтении голову граф. Впрочем, выражение его лица настолько было самодовольным, словно Дамаск уже отняли у сарацин, да и вообще пол-Азии оказалось в его власти.
После свадьбы Фульк часто заводил разговор с королем о подарке, который надо было завоевать, но Балдуин всегда пресекал его нетерпеливость традиционным пояснением: «Еще не настало