SMS. Надежда Васильева
начинать с этого… – задумчиво произнес он, наконец, – Если бы ты попыталась быть объективной, то, скорее всего, поняла, что я никогда не желал тебе зла. Просто иногда мы расходимся в оценках работоспособности. И хватит об этом.
Я встала. Вообще не понимаю, почему я не ушла сразу, как только увидела этого придурка. Ну почему мне так «везет»? Надо подумать.
– И завтра с утра – ко мне, со всей информацией. Утром, Лена. В десять.
Закрывая за собой дверь, подумала, что, может, оно и к лучшему. В общем, надо сразу делать ноги. Я все решила. Завтра. В одиннадцать.
Не знаю, может быть и с другими так происходит. Просыпаешься поутру – утро как утро, бутерброды – как всегда, времени не хватает и тебя переполняет паника, что за день не успеешь и половину сделать, из того, что необходимо и хотелось бы. Например, лично подать сыну обед (впарить суп!), и посмотреть по телеку любимый мультсериал. И вдруг, на деле происходит вообще черт-знает-что. Ты словно выпадаешь в другое измерение, где все похоже на реальность, и в то же время не имеет с ней ничего общего. Потому что это не вписывается в твою жизнь, тебя на это просто не хватает.
Вот что-то в этом духе сейчас и происходило. Я не чувствовала себя прекрасной дамой, за розу из рук которой начинается рыцарский турнир. Бог мой, да если бы я встретила в жизни хоть одного рыцаря! Нет, я реально смотрю на вещи. Я чувствовала себя толстой костюмершей, которой вдруг велели заменить на сцене приболевшую балерину. И даже не так. Никто не собирался добиваться моего расположения. Я чувствовала по отношению к себе настороженность, неприязнь и … Возможно, Терехов питал ко мне отвращение. А я этого не выношу. Люблю, когда все гладко и благополучно. Признаю, когда-то я обожала рискованные приключения и полжизни отдала бы за подобный расклад. Дабы подвигать фигурками. Но с тех пор много воды утекло.
Так или иначе, работа сегодня не ладится. Большей частью стараюсь привести в порядок файлы, архивы, планы и учет всего хозяйства. Я не сомневаюсь, что должна уйти. Противно, конечно. Кто-то скажет, что это трусливо и недостойно. Я могла бы выразиться и покруче, но …
– Вы чем-то расстроены?
Даже не заметила, как Костя подошел и склонился к самому уху. Нет. Я не вздрогнула. Он – милый парень, и тут нечего дергаться. Поэтому, когда подняла голову и посмотрела ему в светлые глаза, на душе потеплело:
– Пустяки. Новое начальство у нас, Костя. Это как-то напрягает.
– Да ладно. Гены – это про бабки. Гена-то в наши дела вроде не вмешивался? – Прошлого гендиректора звали Геннадием Алексеевичем.
– Так он сто лет тут рулил, – возразила я, – А этот, сам понимаешь, только вылупился. Энтузиазм так и прет…
– Да пусть развлекается. Может, вам пауза будет кстати? Пойдемте, пообедаем – через дорогу?
– Нет, – я рассмеялась, снова вспомнив эсэмэску. Неужели это действительно Костя? И заметила, что он склонился еще ниже, почти касаясь моего уха то ли губами, то ли своей светлой, аккуратной бородкой. Я дернула головой, и увидела Терехова: стремительно войдя в нашу комнату