Битва под Острой Брамой. Андрей Лютых
наш славный поединок в другой раз. Поздравляю, вы великолепно фехтовали! – француз говорил это вовсе не из вежливости. Он смотрел на человека, по глазам которого больше не было нужды угадывать очередную каверзу, с неподдельным интересом. Ситуация его только подогревала.
Княжнин подошел к посыльным как был, в колете. Только маску и рапиру подхватил расторопный мальчишка-денщик.
– Вам надлежит незамедлительно исполнить сие предписание, – с важностью проговорил порученец графа Зубова, протягивая озадаченному капитану отяжеленный сургучом пакет. При этом из-под епанчи, на которой еще не растаял снег, открылся пышный аксельбант и красный артиллерийский мундир адъютанта, подчеркивающий, что приславший его всесильный фаворит – не только вершитель всех судеб в Российской империи, но еще и генерал-фельдцейхмейстер[3].
Ничего не добавив от себя и не дожидаясь, пока капитан Княжнин хотя бы вскроет пакет, красавчик адъютант покинул фехтовальный зал, потеснив в дверях другого посыльного. Тот позволил себе что-то недовольно буркнуть по-немецки. Этот не очень молодой господин в подбитой дорогим мехом шубе не был военным и субординацией подчеркнуто пренебрегал. Причина такого независимого поведения простого посыльного стала понятной, когда «немец» передал Княжнину маленькую, без конверта, записку, напоминавшую медицинский рецепт. Записка и в самом деле была от медика. И вес этот крохотный листок бумаги имел не меньший, чем тот солидный пакет, который Княжнин уже держал в руке. Значимости придавала ему подпись лейбмедика самой Государыни Императрицы господина Роджерса, уведомлявшего, что он готов принять Княжнина у себя завтра в десятом часу утра.
Княжнин все еще тяжело дышал. Запоздалая струйка пота побежала по щеке, и в ту же секунду смышленый Андрюха подал своему господину полотенце. Княжнин ничего не понимал. Вытерев пот, он вскрыл пакет в надежде хоть что-то прояснить.
В зале вновь зазвенели рапиры, но Княжнин даже не обернулся, чтобы посмотреть, кто из товарищей занял его место против маэстро. Капитан-поручику Княжнину предписывалось отправляться в Варшаву в распоряжение российского посланника и командующего войсками в Польше генерала Игельстрома с тем, чтобы обеспечивать его личную безопасность. Ехать следовало немедленно, разве что не в ночь, а на рассвете. Уже и подорожная была вложена в пакет.
Такая спешка, будто открыт заговор против нашего посланника, и без хорошего фехтовальщика Княжнина в Польше теперь никак не обойтись. Но на самом-то деле причина совсем другая. Все стало ясно.
Нынче, когда Княжнин со своими егерями стоял во внешнем карауле Зимнего дворца, его заметила государыня. На секунду – именно что на секунду – задержала взгляд и даже бросила фразу. Княжнин, стоявший смирно, как истукан, расслышал дословно:
«Какие бравые офицеры у нас во внешнем карауле! Вот этот- просто куколка!»
И все. Ведь обыкновенная шутка! Однако в укутанной в меха свите сделалось какое-то движение,
Воинское звание, чин и должность главного начальника артиллерии в Российской империи и ряде европейских стран. Последний фаворит Екатерины II Платон Зубов получил этот чин в 1793 году в возрасте 26 лет.