Наслаждение и месть. Кейт Уокер
Что еще мне оставалось? Ты ведь никогда не согласился бы принять меня, представься я своим именем.
– В этом ты чертовски права. Тебя не пустили бы дальше порога. Но ты все же пробралась сюда. Значит, что-то хочешь сказать. Это что-то настолько важное, что ты опустилась до лжи. Интересно, что же это?
Стоя за письменным столом, Никос нажал длинным пальцем на кнопку телефона. Сквозь пелену охватившего ее смятения Сейди слышала, как в телефоне почти мгновенно раздался женский голос.
– Ни с кем не соединять! – приказал Никос тоном человека, привыкшего подчинять. – Не прерывать. Не беспокоить, пока не скажу.
«Если секретарша, или личный помощник, осмелится нарушить приказ Никоса, значит, она храбрее меня», – подумала Сейди.
– Итак, зачем ты здесь?
– Я…
Сейди принялась лихорадочно вспоминать о причине своего визита. Сейчас она радовалась тому, что Никоса отделяет от нее полированный деревянный письменный стол. Она чувствовала себя в ловушке – кабинет Никоса внезапно стал мал для них обоих. Теперь фигура Никоса казалась ей массивнее и мощнее, он доминировал в кабинете надо всем и довлел над Сейди. Или это все потому, что кабинет когда-то принадлежал ее отцу? Впрочем, о прежнем владельце здесь уже ничто не напоминает. Мебель стала современнее, элегантнее и намного дороже, чем при Эдвине.
Тяжелый темный письменный стол и стулья заменили модерновой мебелью из светлого дерева. На полу лежали толстые золотистые ковры, у окна находились кресла и удобный диван.
Обстановка в кабинете соответствовала духу Никоса Константоса – человека, обобравшего ее отца, когда тот отказался уступить ему. Никос видел, как рушится империя его собственного отца, но нашел в себе силы принять вызов от Эдвина. И через пять недолгих лет вывел фамильное дело на прежний уровень, а затем и расширил его. «Константос корпорейшн» стала больше, сильнее и богаче. А на своем пути к процветанию она поглотила «Картерет инкорпорейтид», фирму ее отца…
Сейди медлила с ответом, поэтому Никос, резко отвернув манжету безупречно белой рубашки, многозначительно взглянул на часы.
– У тебя пять минут, чтобы объясниться. Знай я, кто ты, не предоставил бы тебе даже этого времени, – отрезал он. – Только пять минут.
И тут Сейди показалось, что язык у нее присох к нёбу. Она с трудом сглотнула, но едва ли набралась достаточно решимости говорить.
– Давай… Давай присядем? – начала она, с тоской глядя на кремовую обивку мягких стульев.
Никос не намеревался усаживаться. Незачем Сейди располагаться в его кабинете и отнимать лишнюю секунду его драгоценного времени! Достаточно того, что в ее присутствии он ощущает, будто его собственный кабинет – эпицентр сильнейшего и опасного урагана.
Звук ее голоса возвращает к жизни давно забытые образы прошлого. А он не желает когда-либо снова говорить о Сейди Картерет!
«Пусть он уйдет, папочка! – Именно эти слова услышал от Сейди Никос, стоя на верхней площадке лестницы в самый худший день в своей жизни.