Брызги шампанского. Келли Хантер
Спасибо.
Собравшись с духом, Габи открыла дверь и вошла. В комнате было тепло. И полутемно, так как солнечным лучам приходилось пробиваться через плотные занавеси. Большую часть комнаты занимала кровать. Она была так велика, что лежащая в ней женщина казалась совсем маленькой.
Семь лет назад волосы Жозе Александер были черны как вороново крыло и ниспадали почти до талии. Сейчас волосы были коротко подстрижены, и в них появились седые пряди, но она по-прежнему была самой красивой женщиной из всех, с кем приходилось встречаться Габриель. Глаза Жозе – потрясающие глаза глубокого синего цвета, прежде зорко следившие за всем, – были закрыты. Габриель была довольна этой крошечной передышкой, так как она давала ей время хотя бы немного совладать со своими эмоциями.
– Жозе, – негромко позвал Люк. – Простите, что мы зашли так поздно, но к вам гостья.
Ресницы Жозе дрогнули. Она медленно открыла глаза. Ее взгляд сфокусировался на Люке, затем на застывшей рядом с ним Габи. С ее губ сорвался вздох. Затем она снова закрыла газа и отвернулась от посетителей.
Глаза Габриель защипало от слез, она произнесла чуть срывающимся голосом:
– Привет, мама.
– Тебе не нужно было приезжать, – по-прежнему не глядя на нее, заявила Жозе.
– Ты не первая, кто мне говорит об этом. – Габриель метнула взгляд на Люка. Его лицо было таким же выразительным, как камни, из которых был возведен замок. – Мне сообщили, что ты больна.
– Ничего серьезного.
С этим утверждением можно было поспорить – Жозе казалась очень слабой и хрупкой.
– Я привезла тебе подарок. – Габи вытащила из сумки альбом с фотографиями, который она готовила с болью в сердце. Раф убил бы ее, если бы знал, как много в альбоме его фотографий. Именно поэтому Габриель ничего ему не сказала. – Я подумала, что хотя бы из любопытства ты посмотришь, как мы с Рафом поживали все эти годы. Мы приобрели заброшенный виноградник и вдохнули в него новую жизнь. Думаю, мы неплохо преуспели, главным образом потому, что Раф – блестящий бизнесмен. Ты можешь им гордиться.
Мать продолжала молчать, и поток слов Габи скоро иссяк. Выходит, эти семь лет ничего не изменили в отношении Жозе к сыну. Скорее всего, именно поэтому Раф работал как сумасшедший: он стремился доказать матери, что заслуживает большего, нежели постоянная критика в свой адрес и безразличие.
– Я оставлю альбом на кровати – на случай, если ты вдруг решишь заглянуть в него.
– Мне ничего не нужно, кроме одного: я хочу, чтобы ты ушла.
Вот так разбиваются мечты. Неужели она всерьез рассчитывала на что-то другое?
– Я сняла комнату в деревне и несколько недель проведу здесь. Когда ты почувствуешь себя лучше или захочешь встретиться, позвони. Вот. – Габриель выудила из сумочки визитную карточку. Ответом ей было молчание. Она прикусила губу, надеясь, что физическая боль заставит поутихнуть боль в сердце, но отказ Жозе поговорить с ней задел девушку слишком сильно. Напрасно она приехала. Следовало слушаться Рафа, а не своего глупого сердца. – Ну ладно. Поправляйся. – Габриель