Мужской гарем. Елизавета Соболянская
к нему руки, очевидно ожидая, что он прямо с порога кинется в ее объятия.
Пару месяцев назад он бы, наверное, так и сделал. Тяжелая дорога, потом вкусная еда, ванна и теплая девушка под боком – вот счастье воина, всегда считал он. Но почему-то старательно заплетенные рыжие косы, белая кожа и зеленые глаза уже не манили его как прежде. Да и тело выглядело слишком нежным, мягким, слишком…слабым?
– Обри, что ты тут делаешь? – устало спросил Малик, благоразумно останавливаясь на приличном расстоянии от постели.
– Твоя невеста вышла за другого, вот я и пришла тебя утешить, – улыбнулась незваная гостья.
– Планируешь занять освободившееся место? – хмыкнул он, – учти, мой поиск не закончен.
– Неважно, ты же все равно вернешься, – чарующе улыбнулась она в ответ, – я слышала, как глава хвалил тебя за ужином.
– Обри, – Малик устало сел на скамью, заваленную его несвежей одеждой. – Я пятый сын. Кроме этой комнаты и оружия у меня ничего нет. Я обычный воин, каких десятки даже в этом клане. И я не хочу тебя. Найди себе мужчину посговорчивее.
Обри раздраженно вскочила с кровати, одернула сорочку и собралась выбежать из комнаты, но Малик вдруг насторожился и перехватил ее в дверях. Одно движение руки, скользнувшей по груди с потемневшими сосками, и мужчина нехорошо прищурился:
– Понятно, хотела вручить мне чужого младенца?
Девушка в слезах выбежала за двери, а сын главы клана упал в кровать, морщась от запаха влажных простыней и плесени. Похоже, на их возвращение не надеялись – в комнате не убирались, не топили, не проветривали. Малкольму стало горько. В них не верили. Клан просто отщипнул кусок себя, заплатив «королевский налог» жизнями двух молодых мужчин и забыл о них. Он понимал отца, но горечь все равно подступала к сердцу.
Сон долго не шел к нему, несмотря на усталость. Ему вдруг подумалось, что Лисанна сейчас может носить его ребенка. Пока это незаметно, но, когда он вернется, она будет точно знать. Хотя Зит… с ней остался Зит. Ревность к брату, которого он прежде считал половинкой себя, отозвалась неприятным чувством «под ложечкой». К рассвету он все же уснул, вспоминая воздух, пахнущий морем и пряностями, крепких темнокожих женщин, и блестящие волосы Лисанны, раскинувшиеся по его плечам.
Подняли его рано. В большой кухне, пахнущей дымком от только что затопленных печей, луком, тестом и убежавшим молоком, его встретила служанка матери, подала миску с холодной кашей, кувшин с водой и кусок хлеба. После еды она же вручила ему новый комплект одежды, расшитой узеньким серебряным галуном.
– Леди просила вас не портить одежду, господин Малкольм, чтобы предстать перед Его Величеством в приличном виде, – сказала пожилая женщина с поклоном.
– Благодарю, Ватона, я возьму это с собой и переоденусь уже в столице, – ответил Малик, соблюдая вежливый тон.
Он знал, что любое его слово станет известно леди, а со временем и отцу, но страшно хотелось метнуть миску с кашей в стену, отбросить дешевый камзол и выругаться.
– Доброго вам пути, господин, –