Вселенский неудачник. Дмитрий Емец
журналы моего предшественника и эротические диски, затем старые часы, утюг, кофеварка, половик и кресло. Все это двигатель сожрал с завидным аппетитом за каких-нибудь трое суток, а потом снова заглох.
Делать нечего – пришлось скормить ему расколотый на кусочки письменный стол, книжные полки, электрокровать вместе с одеялами и подушками, бритву, запас космического мыла, шоколадки с обертками, настольную лампу и даже дневник, который я вел, начиная с девяти лет. Затем настала очередь чемодана с вещами, обуви, бластера, скафандра, тульской двустволки, учебника по космонавигации, а потом я уже и не помню чего. Бегая по ракете, я в запале швырял в топливную камеру все, что попадалось под руку. Отправился бы туда и Мозг, но ему повезло: набор инструментов пошел на топливо в самом начале, а вручную отвинтить гайки, которыми Мозг крепился к борту звездолета, я был не в состоянии.
За оставшиеся три недели пути каюта опустела. Я сорвал даже обшивку со стен, и теперь то там, то здесь свисали оголенные провода. Под конец не осталось ничего, и тут, да простят меня дамы, мне пришлось раздеться донага и бросить в двигатель собственную одежду.
К счастью, к этому времени я как раз добрался до созвездия Дракона и находился неподалеку от Ханжонии. На мой радиовызов она не отозвалась. Чтобы дотянуть до планеты, я вынужден был отправить в топливную камеру свою рубашку, трусы и носки, оставленные в качестве последнего резерва топлива.
Сверху Ханжония выглядела необычайно привлекательно. Это была большая зеленая планета, примерно на треть покрытая мелким теплым океаном. Остальные две трети занимала суша с широколиственными лесами и сочными долинами, раскинувшимися вдоль полноводных рек.
Уже с орбиты я видел многочисленные следы человеческого присутствия – города, железнодорожные рельсы, большие промышленные свалки, пятна подтекшего мазута на океанской глади и высокие заводские трубы. Однако, к моему удивлению, ни одна из труб не дымила.
Настроив телескоп и направив его на ближайший город, я увидел, что он заброшен: на улицах ни единого пешехода, машины и флаерсы ржавели, брошенные где попало, многие дома были разрушены до основания, а сквозь их крыши и из пустых окон пробивались деревья.
Обнаружив на широкой равнине кладбище сгоревших танков, бронетранспортеров и другой военной техники, я догадался, что лет эдак сто пятьдесят назад на планете произошла война, причем, возможно, даже ядерная. Во всяком случае, вблизи городов мой дозиметр показывал очень высокий уровень радиации.
Я облетел еще несколько континентов – везде было одно и то же. Особенно жалкое зрелище представлял космопорт, похожий на огромную воронку. Вряд ли после взрыва с него взлетал хотя бы один корабль.
Я решил, что никто из жителей не спасся и планета необитаема. Огорченный, уже хотел собрать на Ханжонии какого-нибудь мусора, чтобы было на чем дотянуть до другого населенного мира, но тут на берегу реки, вдали от всех городов, увидел в телескоп картину поистине идиллическую.
В