Спасибо, французский. Елизавета Версан
он когда-либо слышал в жизни. Я была совершенно обескуражена. – Скука смертная.
– Не скажи, – возразила я. – «Граф Монте-Кристо» – его лучшее произведение.
– А вот и нет…
***
Мне стыдно в этом признаваться, но мы так увлеклись беседой, что даже не услышали звонок. Но это не самое страшное, на самом деле. Куда ужаснее осознание того, что с Уильямом интересно. Я узнала кучу незначительных мелочей о нём, и этого вполне достаточно, чтобы понять: Уильям Купер не всегда бывает несносным.
Конечно, мы с ним спорили. Много спорили. Но лишь о музыке, литературе и кинематографе. Я, в принципе, не верю в полное согласие между нами. Мы слишком разные, и это нормально, даже хорошо, потому что совсем не круто, когда на каждое своё слово получаешь только одобрительный кивок и сухое «Согласен». С Уильямом этого нет. У Уильяма по каждому вопросу есть своё мнение. В какой-то момент, сидя с ним в кафетерии и обсуждая современное искусство, я поймала себя на мысли, что мне интересна не просто его точка зрения, мне интересно узнать, как он пришёл к тому или иному выводу, какова предыстория.
И это, чёрт возьми, ужасно, потому что Купер – тот самый мерзавец, который кидается обидными словами и унижает слабых. Вчера, например, он ударил Майкла Ньютона в мужской раздевалке. Просто так, без причины. Да, меня там не было, и я не могу полагаться на глупые слухи, но я пересекалась с Майклом пару раз, и он показался мне безобидным. С другой стороны, я пообщалась с Уильямом, и он производит впечатление человека, который ничего не делает, не обдумав десять раз (драка на вечеринке у Джорджа не в счёт). И чему верить?
В общем, я окончательно запуталась. Всё это слишком туманно и спонтанно, так что я не стала запариваться и решила пустить это дело на самотёк. В конце концов, это всего лишь задание по французскому. Я была уверена, что по его окончании всё вернётся на круги своя.
Но нет.
– О, мисс Банановая Шарлотка, а я уже тебя заждался, – Купер развернулся на стуле и с улыбкой, которой обычно встречают лучших друзей (а мы даже близко не они), уставился на меня, как только я вошла в студию.
– Что ты, любитель шоколадных кексов, имеешь против невероятно вкусной, замечательной, божественной банановой шарлотки? – подыграла я и, бросив сумку на пол, опустилась на соседний стул.
– Ничего, если только в неё не добавляют дождевых червей.
Я закатила глаза, потому что ну правда, сколько можно шутить по этому поводу? Подумаешь, мои младшие братья «обожают» свою сестрёнку.
– Ладно, смотри. У нас была пара у старой грымзы, так что я немного заскучал, и вот…
Я приняла стопку листков из рук Купера и лучше бы я этого не делала. Серьёзно. Лучше бы вообще сегодняшний день не начинался, ибо я такими темпами окажусь в реанимации. На белоснежных листочках были изображены мультяшные копии нас: Луи, Роуз, Уильяма, Изабель и меня. Всё, что происходило за последние недели, было перенесено на бумагу, причём настолько живо