Агент сыскной полиции. Ирина Мельникова
еще ближе. Тот опустил руку в карман и только теперь вспомнил, что оставил свой «смит-вессон» в сейфе. Всегда носил его с собой, но сегодня почистил и, как назло, оставил… Он был полностью безоружен и слишком хорошо понимал, что должна быть веская причина, чтобы подобная братия болталась в столь поздний час на окраине города в шикарном экипаже, который им явно не по карману. Он достаточно долго занимался своей работой, чтобы сообразить, что, кажется, попал в ловушку. Поэтому, когда прыщавый, резко развернувшись, выбросил вперед кулак с кастетом, Тартищев схватил его левой рукой за запястье, а правой нанес удар в солнечное сплетение. Парень, взвизгнув, повалился в пыль и засучил ногами, хватая воздух открытым ртом.
Данила кошкой бросился на Тартищева, а из пролетки уже выскакивал третий, грузный, похожий на татарина мужик с изрытым оспинами лицом. Он размахивал чем-то похожим на городошную биту.
Однако Тартищеву было не до созерцания третьего противника, надо было разобраться со вторым. Крепыш оказался толковее прыщавого. Он ловко увернулся от удара кулаком и, упав на землю, обхватил Федора Михайловича за колени. Тот чуть было не потерял равновесие, но, зацепив парня за уши, резко дернул вверх, отчего тот заверещал от боли и вскочил на ноги. Недолго думая, Тартищев заехал носком сапога по его колену и тут же нанес страшный удар локтем в лицо. Он торопился покончить с крепышом, пока в драку не ввязался татарин. Парень охнул и беззвучно свалился в дорожную пыль, орошая ее кровью, обильно льющейся из разбитого носа. Тем временем прыщавый встал на колени и зашарил в пыли, видимо, в поисках кастета.
Более всего на свете Федор Михайлович не любил, когда в драке применяют кастет, поэтому сразу же опустил каблук на правое запястье парня, отчего тот вновь завопил как резаный.
Татарин бросился на Тартищева, замахнулся, целясь в колени, но в последний момент взмахнул битой вверх и чуть не раскроил ему череп. Тот успел уклониться и с силой отшвырнул нападавшего на Данилу, который копошился в пыли, пытаясь подняться на четвереньки. Но татарин устоял на ногах и вновь бросился на Тартищева. Тот поднырнул под его руку, уходя от страшного удара битой, но от второго увернуться не успел. Левая рука вмиг онемела.
Очухавшийся прыщавый парень вцепился в Тартищева сзади, и тот упал. Сверху навалился татарин. Тартищев барахтался под ним, пока Данила бегал кругами, стараясь улучить мгновение для решающего удара. Прыщавый тоже суетился рядом, не причиняя Федору Михайловичу особого вреда.
Данила, выхватив биту у татарина, замахнулся – видно, хотел оглушить Тартищева, чтобы потом добить наверняка. Федор Михайлович дернулся в сторону, и удар пришелся по голове татарина. Тот обмяк, а Тартищев вскочил на ноги и оттолкнул его к ограде кладбища. Татарин смачно приложился рябой физиономией к чугунным прутьям и, захрипев, свалился к подножию ограды.
«Ну, этот свое схлопотал», – успел подумать Тартищев и повернулся к Даниле, но чуть опоздал, потому что бита уже опустилась. Он резко вскинул голову, и удар пришелся сзади по шее. Ноги у него подкосились…
– Попал! –