Бесы Черного Городища. Ирина Мельникова
бросил быстрый взгляд на Алексея. Но тот был весь внимание и приказал визитеру:
– Говорите яснее! Вам кто-то угрожает, или вы запутались в делах и решили покончить счеты с жизнью?
– Что вы! Что вы! – Спиртозаводчик покрутил головой. Его лицо от напряжения налилось кровью, и он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – В какой грех вы меня ввергаете! Я не самоубийца, дела у меня с каждым годом идут все лучше и лучше, семья тоже крепкая, супруга и две дочери. Нет, здесь другое! Я вам все как на духу расскажу. За тем и шел. Одна на вас надежда, оградите меня от напасти. Не оставьте своей помощью! – Он вдруг сложил молитвенно руки, глаза и лицо его покраснели, и купец принялся рассказывать о том, что вынудило его обратиться в полицейское управление.
«И надо же было так случиться, чтобы Иван оказался в тот самый момент возле окна…» – думал Алексей, глядя на перепуганную физиономию купца и слушая его дрожащий от страха голос.
– Вчера-с я, как и кажный день, запер в девятом часу лавку, отпустил приказчиков, подсчитал выручку, приказал сторожу закрыть окна и двери изнутри и направился в контору. Там я переговорил с моим новым управляющим завода, он привез для торговли партию водки и красного вина. С ним я задержался до десяти часов вечера, затем оба спустились в трактир, выпили по чарке, поужинали. Потом я направился домой, а управляющий обратно на завод. Обычно он у нас ужинает, но вчера у него были срочные дела, поэтому мы разъехались. У нас собственный выезд, да и живем мы в двух кварталах от конторы, так что через четверть часа я уже сидел с моей супругой Катериной Савельевной в гостиной за самоваром и пил чай. Выпили мы с ней стаканчика по три, с вареньем, с пирогами, и мне что-то невмоготу стало. И понять не могу: почему? Вроде не болит ничего, а дурно, просто спасу нет! Катерина Савельевна женщина умная, четыре класса образования имеет, сразу заметила, что нам не до разговору, а до чаю тем более! «Карпуша, голубчик, – говорит, – дай подолью тебе свеженького». А я ей: «Нет, Катенька, что-то не пьется сегодня. Не по себе как-то: сердце ноет, и под ложечкой сосет». – «Это ты окрошки перекушал за обедом», – отвечает она. «Нет, окрошки я съел в плипорции. Не в ней дело. Душа у меня ноет, свербит прямо. Кабы беды не случилось». – «Типун тебе на язык, Карпуша!» – Супруга даже сплюнула, так рассердилась. А тут вдруг звонок на двери – звяк, звяк! Мы с ней переглянулись. Господи, кого это несет в такую пору? Свои все дома, значит, чужие? А по ночам в гости только злые вести являются! Тут входит в столовую кухарка и подает письмо. «Откудова?» – спрашиваем. «Да какой-то малец занес, – отвечает, – сунул в руку и был таков». Чудно нам это показалось. По коммерции своей я часто письма получаю, но утром и по почте, а это – на ночь глядя, и без марки к тому же. Забилось у меня сердце, ищу очки – найти не могу, а они рядом на столе лежат. Катерина Савельевна говорит: «Давай, Карпуша, я распечатаю и прочту. Глаза у меня помоложе». И правда, ей еще и тридцати пяти нет. «Сделай одолжение, – говорю, – а то мне как-то боязно!» Катерина Савельевна раскрыла конверт, вытащила