Голод. Майкл Грант
подумал Сэм.
– Думаю, двух автобусов будет многовато, – сказал Сэм.
– Можно было бы обойтись и минивэном, – согласилась Астрид.
– Да что с ними не так? – вскипел Сэм. – Я сказал, нам нужна сотня человек, а пришло сколько, тринадцать? Пятнадцать?
– Это всего лишь дети, – сказала Астрид.
– Мы все дети. И мы все скоро станем голодными детьми.
– Они привыкли, что учителя или родители приказывают им, что делать. Ты должен быть более прямолинейным. Типа: «Эй, детишки, за работу. Живо», – она на секунду задумалась, а потом добавила: – «Иначе…»
– Иначе что? – спросил Сэм.
– Иначе… не знаю. Мы не должны никому позволить умереть с голоду. Если можем. Я не знаю, что – «иначе». Я знаю только одно: от детей нельзя ожидать, что они сами начнут действовать правильно. В смысле, когда я была маленькой, мама давала мне золотую звёздочку, когда я вела себя хорошо, и забирала, когда не очень.
– И что я должен делать? Запретить трём сотням ребят, живущим в семнадцати или девятнадцати разных домах, смотреть DVD? Отобрать айподы?
– Быть папочкой трёх сотен детишек нелегко, – признала Астрид.
– Я им не папочка, – почти прорычал Сэм. Очередная бессонная ночь в длинной череде аналогичных не лучшим образом сказывалась на настроении. – Я должен быть мэром, а не отцом.
– Эти дети не видят разницы, – заметила Астрид. – Им нужны родители. Поэтому они равняются на тебя. И на Маму Мэри. И даже на меня иногда.
Малыш Пит выбрал именно этот момент, чтобы взлететь в воздух. Он поднялся всего на фут, дюймов на восемнадцать, и завис, руки поплыли наверх, пальцы ног были направлены вниз.
Сэм сразу это заметил. В отличие от Астрид.
– Какого…
Сэм глазел на Пити, мигом забыв о пустых автобусах.
Малыш Пит парил в воздухе. Его неизменный спутник, геймбой, упал на землю. Прямо перед ним, всего в нескольких футах, что-то начало материализоваться.
По размеру это было не больше самого Малыша Пита. Красное, блестящее, украшенное золотом тело в виде кегли, и на нём кукольное лицо с безжизненными глазами.
– Нестор, – сказал Малыш Пит, он казался почти счастливым.
Сэм узнал её. Такая матрёшка стояла на комоде в комнате Малыша Пита. Русская игрушка: несколько одинаковых кукол – вернее, их оболочек, – которые вкладываются одна в другую. Сэм не знал, сколько их всего. Как-то раз он спросил о них Астрид. Выяснилось, что это московский сувенир, который прислал их дядя, любитель путешествий.
Матрёшка предназначалась в подарок Астрид, но Малыш Пит немедленно вцепился в неё. И даже дал ей имя: Нестор. А поскольку Малыш Пит нечасто играл в игрушки, Астрид позволила ему забрать её себе.
– Нестор, – повторил Малыш Пит, но теперь уже с сомнением, озадаченно.
На глазах у ошеломлённого Сэма кукла начала меняться. Её гладкое лакированное лицо пошло рябью. Цвета смешивались, образуя новые линии. Игрушечное раскрашенное лицо становилось злым.
С обеих сторон выросли руки,