Студеный флот. Николай Черкашин
той правительницы, что рискнула послать сюда первые корабли.
Капитаны уводили свои шхуны туда, откуда Северодар, тогда еще Александровск, казался далеким югом. Одни пытались пробиться к полюсу, другие – открыть неведомые земли в высоких широтах, третьи – обогнуть Сибирь океаном. Призраки их кораблей, сгинувших в просторах Арктики, и сейчас еще маячат во льдах – с белыми обмерзшими реями, с лентами полярного сияния вместо истлевших парусов. Иногда их засекают радары подводных лодок, и тающие отметки на экранах операторы называют «ложными целями».
Гавань Север подарил кораблям – подводным лодкам, а людям он не подарил тут ничего, даже клочка ровной земли под фундамент дома. Все, что им было нужно, люди сделали, добыли, возвели, вырубили здесь сами. Город строили мужчины и для мужчин, ибо главным ремеслом Северодара было встречать и провожать подводные лодки, обогревать их паром и лечить обмятые штормами бока, поить их водой и соляром, заправлять сжатым воздухом и сгущенным молоком, размагничивать их стальные корпуса и обезжиривать торпеды, припасать для них электролит и пайковое вино, мины и книги, кудель и канифоль…
Гористый амфитеатр Северодара повторялся в воде гавани, и потому город, составленный из двух половин – реальной и отраженной, казался вдвое выше. Предерзкий архитектор перенес портики и колоннады с берегов Эллады на гранитные кручи Лапландии. И это поражало больше всего – заснеженные скалы горной тундры в просветах арок и балюстрад.
Жилые башни вперемежку с деревянными домами разбрелись по уступам, плато и вершинам и стояли, не заслоняя друг друга, – всяк на юру, на виду, наособинку, стояли горделиво, будто под каждым был не фундамент, а постамент. И еще антенные мачты кораблей накладывались на город. Корабли жались почти к самым домам, так что крылья мостиков – виделось сверху – терлись о балконы.
И хотя город вырубали в скалах мужчины и вырубали его для мужчин, капитан-лейтенант Алексей Башилов, новый замполит подводной лодки бортовой номер 410, нигде больше не встречал на улицах так много миловидных стройных женщин, как здесь, за Полярным кругом, в Северодаре. Впрочем, все объяснялось просто: избранницы моряков всегда отличались красотой, а морские офицеры испокон веку слыли неотразимыми кавалерами. И потому бывшие примы студенческих компаний, первые красавицы школ, факультетов, контор, строек, НИИ и всех прочих учреждений, предприятий, домов, пороги которых переступала нога корабельного офицера, рано или поздно шли под свадебные марши с женихами в парадных тужурках, увитых золотом шнуров, галунов, поясов, шли неизменно по левую руку, как полагается спутницам военных мужей, и кортик – о, этот кортик, рудимент доброй старой шпаги! – качался на золотой перевязи в такт шагу и нежно побивал бедро невесты, точно жезл чародея…
Но смолкали арфы Гименея, и свадебное путешествие укладывалось в несколько часов аэрофлотовского рейса. Дорога от аэропорта до Северодара поражала вчерашних москвичек, киевлянок, южанок древними валунами и чудовищными заносами.