Стерегущие золото грифы. Анастасия Перкова
тебя?
– Не все ли равно? Только бы вместе. Ты же знаешь, я пошла бы за тобой прямо сейчас, но не могу оставить мать одну. У нее никого нет, кроме меня, да и старенькая она. Но если ты собираешься потом забрать меня вместе с ней, то это будет хорошо. Ей уже такую жизнь вести нелегко. Но тебе-то самому чего больше хочется?
Темир посмотрел в небо.
– Мне нравится, как вы живете. Ваша жизнь проста и понятна. Вас ничто не держит. Вы – как ветер, что обитает здесь.
– Ошибаешься. Каждый имеет то, за что приходится держаться. Каждый привязан, Темир, – задумчиво сказала девушка. – Я вот привязана к матери, привязана к тебе. Ты уйдешь – что мне тогда делать?
– Ждать, – просто ответил он. – Я возвращусь сюда к зиме или еще раньше вас отыщу. И тогда мы больше не расстанемся.
– А если твой отец все же будет против? – настойчиво повторила она.
Темир лишь пожал плечами, давая понять, что его это мало волнует.
– Я и без выкупа за тебя пойду, – прошептала Тиылдыс. – Но как хороший сын, ты не можешь просто пропасть, не объяснившись со своей семьей. Я понимаю.
Она прильнула к возлюбленному. Тонкие пальцы пробежались по простенькой деревянной гривне18 Темира, обводя контур двух украшавших ее позолоченных барсов с крупными ноздрями-спиральками, будто ловящими тонкий запах добычи. Тиылдыс спустила шубу с его правого плеча и осторожно погладила невиданного черного скакуна, который теперь был полностью завершен.
Ночь подбиралась. Уже не зимняя, но все еще зябкая. Холод посеребрил инеем земную поверхность, покрыл тонкой ледяной коркой мелкие болота. Хрупко застыли головки первых цветов. Казалось, дотронься до них – и зазвенят бубенцами.
Но двоим не бывает холодно даже в такую ночь. Брошенная наземь шуба Темира послужила им постелью, а спустившаяся на плато тьма – одеялом. Сами они стали друг другом, стали одним человеком, и раскинулись равниной, и устремились в небо горами, и летели ветром. Белая медленная Ак-Алаха19 шептала им дивные сказки, отражаясь в черной выси, глядя на себя саму – великую Молочную реку, бегущую меж далеких звезд.
Наутро Темир покинул Укок, но ни к зиме, ни раньше он не вернулся.
***
Каан не отпускал сына к кочевникам. Он решил, что Темир уже достаточно взрослый и должен помогать ему в управлении племенами. У Темира было двое старших братьев, чтобы наследовать отцу, но произойти могло всякое.
Темир маялся и упрашивал отца, но тот, узнав, что сын подыскал себе невесту среди «диких», лишь разозлился еще больше. Он считал, что Темиру еще рано жениться, еще есть чему поучиться в отцовском доме.
Юноша чувствовал себя пленником. С ним рядом все время кто-то находился. Даже ночью, когда он просыпался, то видел при свете очага неусыпный взор одной из служанок, готовой тут же разбудить остальных мужчин, если Темир попытается выйти из дома. Отцовы табуны охранялись денно и нощно. Каан не велел давать Темиру лошадь ни под каким предлогом, и он стал забывать,
Шейная гривна – украшение-оберег из золота, бронзы, дерева. Представляет собой обруч, часто разомкнутый. Скифские гривны были украшены фигурками в характерном стиле.
Ак-Алаха – река, являющаяся водосбором для всех рек плато Укок.