Что мой сын должен знать об устройстве этого мира. Фредрик Бакман
тебя часто будут спрашивать про твою первую любовь. Так вот, моя первая любовь – это футбол. Но ты, возможно, не намерен влюбляться в бизнес-проект, в рамках которого двадцать два миллионера с татуированными подмышками и прическами на таком крепком геле, что из него впору делать бронежилеты, кружат по газону, а оказавшись в одном часовом поясе с линией ворот противника, падают, точно подстреленные в поясницу иглой со снотворным.
Я все это обожаю.
Не то слово.
А ты, возможно, возненавидишь.
Но мне хочется, чтобы ты знал, что я никогда, никогда, никогда не стану за это меньше тебя любить. Или меньше тобой гордиться. Господи, ты же мой сын. Когда ты родился, воздух у меня в легких вскипел, словно газировка. Как будто ты выдувал пузырьки через трубочку прямо мне в кровь. Двадцать пять лет подряд моя жизнь была только про меня, потом появилась твоя мама, а потом ты, и теперь я несколько раз в неделю просыпаюсь среди ночи, встаю и иду убедиться, что вы оба дышите, потому что иначе не засну. Понимаешь? Случись со мной такое до того, как я стал отцом, меня заперли бы в камере, обитой войлоком и включили песни дельфинов.
Я не боюсь сказать, что люблю тебя. Зато всего остального боюсь до ужаса.
Боюсь того, что скажут люди, если ты не будешь играть в футбол. Боюсь позора. Обидных прозвищ. Изгойства. Боюсь, что тебя начнут… Ну, понимаешь.
В смысле, может, ты предпочел бы заняться балетом. Или там фигурным катанием. И это окей. Правда окей. Я честно хочу стать таким отцом, который так говорит и так думает. Это окей! Я хочу, чтобы ты занимался тем, что тебе нравится. Что бы ни говорили окружающие.
Увлекаться футболом ты не обязан. Можешь танцевать. Или петь. Да, блин, даже если решишь заняться этой хренью, которая теперь считается олимпийским видом спорта, – когда люди бегают в спортзале по коврику под саундтрек из «Титаника» и машут палочками с лентой от тортика, я все равно буду ходить на каждую твою тренировку.
Даже если сомневаюсь, что смогу это понять.
Дело в том, что я боюсь стать таким отцом, на которого другие ребята тайком показывают пальцем. Который не вписывается в родительскую тусовку. За которого неловко. Который не понимает вещей, нравящихся его сыну. Я не хочу, чтобы ты из-за меня огорчался.
А в футболе я понимаю. Может, в чем другом не очень, а в футболе – да. Я ничего не смыслю ни в искусстве, ни в моде, ни в литературе, ни в компьютерах, ни в том, как перекрыть крышу или поменять моторное масло. Почти не разбираюсь в музыке. Не мастер рассуждать о переживаниях.
Нет, я знаю, в жизни каждого ребенка наступает время, когда он обнаруживает, что его папа – не супергерой. Я не идиот. Просто мне хочется, чтобы оно наступило как можно позже. Чтобы у нас с тобой оставались хотя бы эти воскресные вечера вдвоем. Что-то только наше с тобой. То, в чем я хорошо разбираюсь. Потому что я не боюсь сказать, что люблю тебя. Но до ужаса боюсь всего другого.
Боюсь дня, когда утрачу место в твоей жизни.
Ты не обязан увлекаться футболом.
Я просто пытаюсь объяснить, как волнуюсь о