Прости меня. Наталья Калашник
открывать: она не успела сказать все, что хотела. – Если все же какой-то выскочка окажется чрезмерно любопытным, сделайте вид, будто оглохли.
Элла кивнула, вспомнив, что это было любимым трюком матери еще в детстве и в отношении нее самой.
До здания компании «Медиаком» они проехали два квартала. Элла читала написанную для нее речь и при этом делала вид, будто вникает в смысл слов. На самом деле в голове было что угодно, но только не этот текст:
«Я, Элла Рубцова, считаю огромной честью стать во главе компании «Медиаком». Это новая история для всех сотрудников, в том числе и для меня. Елизавета Васильевна дала нам толчок в будущее. Со своей стороны я сделаю все возможное, чтобы, став ее преемницей, никого не разочаровать. Строго следовать укрепленной годами политике компании – с этого дня моя главная цель…»
Голова шла кругом, тело знобило, а перед глазами до сих пор мелькали вспышки фотокамер, которые преследовали ее, пока она не скрылась в салоне белого «Лимузина», принадлежавшего биологической матери. У Эллы было ощущение, что это никогда не закончится, что репортеры бесконечно преследуют ее, выкрикивая: «Правда ли, что вы дочь Лизы Гончаровой? Почему Лиза Гончарова вас скрывала? Вы на нее не похожи, вы действительно кровные родственники? Что случилось с Марком Гончаровым?…»
Шутка в том, что именно Марк, не будучи в кровном родстве с Лизой Гончаровой, был ей куда больше сыном, чем она, Элла, – родная дочь.
– Вам следовало оставить на лице косметику, – недовольно фыркала Люда, пока «Лимузин» медленно двигался вдоль шумного потока машин. Странное замечание, учитывая, что сама она бесцветная и некрасивая, темно-русые волосы с серебристыми прядями собраны в тугой пучок, никакой косметики. – О вас напишут, что вы больны. Ваша мать никогда не позволяла себе болеть.
– Я не моя мать, – выдавила из себя Элла.
Она не знала, куда деть озябшие пальцы, поэтому впилась костяшками в крошечную сумочку, которую ей вручила Люда вместе с остальной одеждой. Предполагалось, что Элла должна быть на седьмом небе от счастья, но ничего такого, к сожалению, не ощущалось.
– Разумеется! И более того: вся страна это заметит. Забудьте о провинции, в которой жили все эти годы, если не желаете навлечь на эту семью еще больший позор.
Элле не нужно было растолковывать, что имела в виду Люда. Эта женщина была отвратительно груба и высокомерна. Какое-то внутреннее чутье подсказывало Элле, что это еще не самое худшее, с чем ей предстоит столкнуться в этом чужом, странном мире. Главное, она незаметно скрестила пальцы, чтобы исчезнувший в неизвестном направлении Марк так и оставался исчезнувшим.
«– …Хочешь конфету, рыжая? – у него была самая обаятельная на свете улыбка. Таким идеальным ровным зубам можно было только позавидовать.
– Да, пожалуйста, Марк.
– Но ведь ты такая жирная. Рыжая и жирная. Тебе нельзя сладкое…»
Ей было пятнадцать, и она очень долго плакала, отказываясь поверить в то, что вновь обретенный сводный брат – такой подлый негодяй.
За