Паника, убийство и немного глупости. Оксана Обухова
клаксоны. Виталий Викторович благоразумно оставил вопросы, перестал мешать и, надувшись, отвернулся.
Порой он абсолютно не понимал поступков брата. Как когда-то не понимала мама мотиваций и деяний своего второго мужа – громкоголосого весельчака прораба Афанасия Воронцова, огромного, широкоплечего, пригревшего на необъятной груди пухленькую кареглазую вдову Людмилу и пасынка Виталия, который так и не смог полюбить «второго папу». Большой фотопортрет папы Виталика доцента Мусина навсегда застрял в гостиной дома прораба. Добродушный Афанасий даже лично вбил в стену гвоздь для рамки. С нее не просто стирали пыль – целовали влажным языком тряпочки, с ним разговаривали. Портрет и дух доцента витал в квартире строителя неистребимо. И постепенно призрак вытеснил живого. Прораб ушел, был изгнан, почти забыт… Что совершенно не мешало Людмиле жить в его квартире и ежемесячно получать пособие от Афанасия – фи, какое имя! просто комедийный слесарь – на уже двоих сыновей и себя, безработную. Должного образования мамочка так и не получила. Много лет назад она приехала из Ростова в Москву, поступила в институт, но на третьем курсе, будучи уже несколько беременной, вышла замуж за преподавателя Виктора Витальевича Мусина. По хорошо легендированной версии мамы: круглоголового умницу, балагура и знатока литературы…
После скоропостижной кончины доцента в тридцатипятилетнем возрасте мама начала называть годовалого сынишку в честь отца – не Виталиком, а Витенькой. Прораб был мудр, прощал ей все: портреты, оговорки, ссылки, – но оказался не железобетонным. Оставив Люде приличную двухкомнатную квартиру, ушел к Изольде, бухгалтеру из СМУ, где вскоре стал начальником. Афанасий щедро помогал оставленной семье до самого последнего своего дня в 1995 году, когда уже в ранге крупного министерского чиновника врезался на своей машине в борт армейского грузовика.
Но к тому времени уже крепко встал на ноги Петруша, полностью перенявший у отца деловую хватку и умение выстраивать бизнес. «Отряд не заметил потери бойца…» Отряд из мамы и Витеньки давно перебрался из двухкомнатной квартиры прораба, оставив ее только что женившемуся Пете, обратно к матушке доцента, в огромные сталинские хоромы бабушки Антонины Мусиной. «Отряд», как и прежде, зажил сытно, тихо и счастливо (с кратким перерывом на бурный брак Маргадона с мариупольской Галиной).
Галочка, Галочка… Дерзкая, шумная… Она грызла ногти и яблоки, почти не умела готовить. Зато в постели-и-и…
– О чем задумался, Маргадон? Обиделся?
Виталий Викторович очнулся от некстати нахлынувших воспоминаний, строптиво повел плечом.
– Не куксись. Сейчас приедем и обо всем поговорим.
– Куда приедем?
– Так, в одно место. Пообедаем. Я голоден как волк.
Виталий Викторович хмыкнул. Петруша точно – волк. Он голоден, даже если сыт. Точнее – ненасытен. Крепкими белыми зубами он выгрызает лучшие куски: дома, красивых женщин, автомобили меняет чаще зонтов… Ему не требуются уловки, он не боится встретить свое отражение в зеркалах до пола, он бился в школе со старшеклассниками на