Кронштадтский детектив. Олег Мушинский
по всей видимости, плескался сейчас в канале. Барышня, казалось, была готова нырнуть туда же.
– Стойте! – заорал я.
Барышня стремительно повернулась.
– Боже мой! – воскликнула она. – Скорее!
Барышня бросилась мне навстречу, но тотчас споткнулась и упала. Шляпка слетела с ее головы. Я успел заметить золотистые волосы, которые обрамляли лицо подобно ангельскому ореолу, но как следует разглядывать ее, увы, было некогда.
Из канала донесся хриплый вскрик, за которым последовал плеск. Я подскочил к ограде и успел заметить две руки, уходящие под воду. Барышня начала подниматься на ноги. Бедняжку так шатало, что она в любой момент могла грохнуться в обморок. Опираясь о мостовую левой рукой, барышня протянула ко мне правую.
– Оставайтесь там! – скомандовал я, торопливо сбрасывая одежду.
Стоило мне снять плащ, как холодный ветер сразу пробрал меня до самых костей. Я поежился и скинул сапоги. Когда вслед за ними последовали брюки, барышня тактично отвернулась. В этот момент руки вновь появились над водой, а вслед за ними на поверхности показался их обладатель – юноша с курчавыми, как у барышни, светлыми волосами.
– Держись! – крикнул я ему, перебираясь через ограду.
Канал ограждала высокая решетка с острыми наконечниками. По счастью, некоторые прутья отсутствовали. Зачем горожане с упорством, достойным лучшего применения, регулярно их выпиливали – до сих пор не понимаю – но конкретно в тот момент я был благодарен этим безвестным вандалам. Выдохнув, я одним рывком протиснулся на ту сторону. Юноша вскинул руки над головой и так быстро ушел под воду, словно бы кто-то утянул его снизу. Я нырнул следом.
Надо заметить, что октябрь у нас в Кронштадте – далеко не купальный сезон, а в этом году осень выдалась на редкость холодной. По утрам стоял такой колотун, словно природа уже репетировала зиму. Вода в канале оказалась просто ледяная, да еще и грязная. Ничего не видно! Искать тут можно было только на ощупь, а на ощупь я нашел лишь дно – илистое и ровное. Вынырнув, чтобы глотнуть воздуха, я увидел, как барышня показывала мне руками через прутья – мол, он где-то там!
Увы, но и на «где-то там» результат оказался тот же самый. Повезло мне только на пятый раз, да и то, по правде говоря, случайно. Я всплывал на поверхность, потеряв всякую надежду спасти бедолагу и подумывая, что надо бы выбираться отсюда, пока сам не окочурился, когда я зацепил чью-то руку. Тонкая, с маленькой ладонью, она вполне могла принадлежать девушке. Молясь, чтобы это оказалась не барышня, нырнувшая-таки в канал, я потянул найденное тело наверх.
К счастью – хотя какое уж тут счастье?! – барышня по-прежнему металась в панике за оградой. Рука принадлежала юноше. Бедолага был бледен и, казалось, уже не дышал. Остекленевшие глаза смотрели в никуда. Я встряхнул юношу – насколько, конечно, можно было встряхнуть его в нашем положении – но абсолютно без толку.
Взгляд по сторонам прибавил моему настроению минорности.