Неприятности в ассортименте. Наталия Левитина
как и в магазинах нижнего белья. Мне нравится ее открытость новым впечатлениям. Местные художники порадовались бы такому благодарному зрителю. У мрачных готических картин в свинцово-черных тонах по лицу Ирины пробегала тень, рядом с полотном, изображающим ромашковый букет, она сияла от удовольствия.
– Сколько интересных авторов, как много талантливых людей, правда? – сказала подруга. – Но кто о них знает? Эти художники… Они еще где-нибудь выставляются? Путешествуют по миру с выставками?
– Вряд ли, – скептически хмыкнула я. – Видишь, как мало посетителей в зале.
– Да. А это все продается?
– Да.
– Но наверное, не очень-то покупается. Бедные художники! – посочувствовала Ира. – Неблагодарная профессия. Пробиваются единицы, а что делать остальным?
– Просто жить. Это не только художников касается. Наверное, пять процентов человечества – везунчики, они сияют и искрятся в лучах успеха и славы. Остальные девяносто пять – обычные люди. И у всех – разнообразные психологические проблемы. Причем у счастливчиков, получивших от фортуны кубок с нектаром и амброзией, они на грани патологии. А художники… Ну, возможно, они подрабатывают оформлением квартир.
– Но мечтают о славе живописца, а не дизайнера. О, смотри, какие роскошные оранжевые цветы! Они подходят к моему платью.
– Давай выложи пятнадцать тысяч рублей.
– Ты смеешься.
– Пойдем дальше. Впереди у нас еще выставка известного европейского фотографа.
– Классно! – захлопала в ладоши Ирина. – Спасибо, что не позволила мне сгубить молодость, скитаясь по бутикам. Сейчас я поняла – на выставках гораздо интереснее. Ты, наверное, меня осуждаешь?
– С какой стати?
– Я превратилась в матерого шопоголика.
– Это факт. Но я тебя не осуждаю, а люблю. Да, ты задыхаешься в тисках гламура. Но что ждать от девушки, столько лет страдавшей от бедности и вдруг сорвавшей джекпот? Ясное дело, тебе хочется вмиг истратить все деньги Льва Таирова.
– Тратить деньги так приятно! Ну, где же твой знаменитый фотограф?
Покинув картинную галерею, мы пересекли площадь. Город плавился от июньской жары. Солнце нагревало асфальт, гранитные лестницы и облицованные камнем стены домов сталинской постройки излучали тепло. Горячий воздух обволакивал, как вата. А в маленькой галерее, где были выставлены работы лондонского мастера, ответственно вкалывал кондиционер, тут царила прохлада и свежесть.
Фотографии нас потрясли. На них были запечатлены люди из самых разных уголков планеты – аборигены Австралии и обитатели Парижа, жители мегаполисов и покинутых деревушек… Конго и Парагвай, Гренландия и Камчатка… Радость, ликование, отчаяние, горе… Лица стариков, испещренные морщинами, глаза, наполненные мудростью. Сомалийский ребенок, изувеченный миной. Ливанец, сгорбившийся у развалин взорванного дома…
– О-о-о, – протянула Ирина. – Удивительные портреты. Ты знаешь, мне стало стыдно за свое благополучие. Да, я слишком благополучна.
– Конечно!