Золотой Трон. Марина Лазарева
что имел за душой Коддус, уместился в одном кожаном мешке. Теперь, глядя на убогую утварь, Марпата понимал, что все это ненужный хлам. Но он не хотел лишний раз оскорблять чувства старика. Поэтому, покорно взяв мешок, остался дожидаться на улице, пока Коддус простится со своим земляным домом. Старик вышел из землянки, крепко прижимая к груди сверток из грубой рогожи.
Они сидели друг напротив друга и пили душистый чай, приправленный молоком и бараньим жиром. Перед Коддусом стояла расписная керамическая миска, до краев наполненная аппетитными кусками жареного мяса. Только что приготовленное, оно источало по юрте тонкий сытый аромат.
Темнело. Марпата зажег светильник, и юрта осветилась желтым светом живого пламени. Сегодня, впервые за много дней, он коротал вечер в собственном жилище. Эмир, скрепя сердце, на короткое время отпустил от себя своего любимого подданного, но только ради приобретения им собственного жилья.
Пламя бросало замысловатые тени то на ковровые стены юрты, то на лицо Коддуса. Блик, и что-то заблестело в глазах старика. Неужели это опять слезы?
В этот вечер они говорили обо всем, лишь только об их недавнем расставании не проронили ни слова. Будто не было этих трудных для Коддуса дней, будто не было для Марпаты этих долгих, похожих на наваждение, на сон, дней забвения.
Мучаясь угрызениями совести, Марпата рассказывал Коддусу, как однажды попал во дворец к эмиру, как жил без него все это время.
Коддус внимательно слушал Марпату. Его глаза то высыхали, то от скупой слезы вновь начинали блестеть.
Опершись на колено единственной кистью, старик тяжело поднялся с мягкого пола юрты. В укромном месте, куда Марпата сложил принесенные из землянки пожитки, Коддус взял завернутый в рогожу сверток, тот самый, что так бережно нес от землянки до нового своего жилища.
– Мой мальчик, – Коддус смотрел на Марпату с отеческой заботой, – я благодарен тебе за все, что ты для меня делаешь. Я искренне рад за тебя и хочу хоть чем-то быть тебе полезным, – он развернул рогожу, обнажив два пожелтевших от времени пергамента, – это рукописи. Они достались мне от деда. В этих древних письменах – поэзия наших предков. Дед завещал мне хранить их и передать своим детям. Так уж распорядилась судьба: я остался один. Ты заменил мне сына. Возьми, – старик протянул Марпате свитки.
Марпата развернул пергамент. Он был исписан мелким каллиграфическим почерком. «О свойствах справедливости», – прочитал по-чагатайски Марпата. Нескончаемый столбец витиеватой вязи. Развернув рукопись полностью, Марпата скользнул глазами вниз пергамента: «…Мудрое слово – успехов залог…» Выхваченная из поэмы строка, врезалась в сознание острой иглой. «…Мудрое слово – успехов залог… – повторил Марпата, – как точно сказано!» Он поднял взгляд на Коддуса, едва начиная сознавать, какую неоценимую услугу оказал ему старик.
3
– Господин Марпата, господин Марпата, – откуда-то из глубины ватной реальности донеслось до слуха погруженного в крепкий сон Марпаты. Он открыл глаза: