Мастер искажений. Ярослав Васильев
случай через свой корабль подключатся к локальной сети и получат привязку дороги и нужного места. Всем прочим, особенно туристам, здесь делать нечего. Для них предназначены яркие витрины и богато украшенные широкие коридоры гостевой части станции с указателями на каждом шагу. Лена и жила бы здесь. И до работы добираться быстрее, и цены в припортовой зоне были значительно ниже. Здесь не платили за яркое освещение и приятные глазу интерьеры. Но мешал все тот же статус «вторичной адаптации».
За одной из одинаковых дверей пряталось кафе. В разгар рабочего дня внутри было немноголюдно. Лена на ходу осмотрелась. Ничего не поменялось: витрина, стойка с напитками, столики, дверь в служебные помещения. Это хорошо. Была у хозяина привычка под настроение все переставлять. Дело недолгое, а персонал потом судорожно искал, что и где теперь лежит и прячется. Лена подозревала: это Салим специально, чтобы потом выписывать сотрудникам штрафы.
Стремглав проскочив помещение для посетителей, Лена нырнула в служебную часть, заскочила в комнатку для персонала. И сморщилась. Хозяин был здесь. Ровный загар на лице и руках, типичный для планетников и тех, кто может часто летать на планеты. Дорогой костюм из натуральной ткани. Лена до сих пор гадала, зачем такой богатый человек постоянно ошивается в припортовой забегаловке. Понятно было, что хорошо живет он не с доходов от кафе.
– Привет, дорогая.
– Отвали, урод. Пошел на х…
Салим продолжал улыбаться, и это было плохим знаком. Лена очень быстро поняла, что навязанный социальный контракт – это палка о двух концах. Самое большее, что мог хозяин, – уволить зарвавшуюся официантку. В остальном трудовой кодекс Империи взаимоотношения с наемными сотрудниками регулировал очень жестко. Особенно на космических станциях. Нельзя накладывать штрафы, чтобы зарплата была ниже прожиточного минимума. Нельзя накладывать штрафы необоснованно. Потому-то Лена и дерзила, сама себе удивляясь, откуда у пай-девочки, какой она была, всплыли в памяти такие богатые познания в нецензурной лексике Москвы начала двадцать первого века. Девушка быстро растолковала коллегам и владельцу кафе смысл старинных ругательств. И с удовольствием посылала Салима матерными загибами. Хозяина корежило, но увольнять строптивую официантку он почему-то не спешил. И вот сегодня вместо кривой ухмылки – гаденькая улыбочка.
Ближе к вечеру народу в забегаловке стало прибывать. Лена давно поняла, что люди чаще приходили сюда не столько поесть, сколько обсудить какие-то дела. Вспоминая рассказы родителей о «лихих девяностых», девушка решила, что заведение нечто вроде нейтральной территории без подслушивания. Настоящий источник дохода Салима. Впрочем, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы помнить золотое правило: меньше знаешь – дольше живешь. Жить хотелось, и Лена предпочитала гадать молча. К тому же любители поговорить ей нравились. Тихие, щедрые на чаевые клиенты. Но бывало и наоборот, когда приходили компании – что-то