Бог калибра 58. Макс Острогин
колыбели. Под насыпью, между кочек. Земля была мягкая, но упорная, я преодолевал ее с трудом. На колыбели ушло почти два часа, долго. Я сунул Ноя в яму, отдал свою подстилку.
– Спи, – сказал я. – Утром будешь новеньким.
Вытянул шнорхель, замаскировал в кочке.
Затем закопался сам. Я себя тоже не очень чувствовал. Страшновато: так далеко забрались, до самого города. До самого Кольца почти. Одиноко. Оторванно. Но я не могу долго думать о неприятном, у меня в голове все бороздки прямые. Я уснул, и мне приснился Гомер. Он сидел возле костра и молчал, а потом у него вдруг отвалились руки, и он стал их с грустью рассматривать.
Откапываться всегда тяжело. Просыпаешься в полной темноте. К утру земля почти всегда оседает, и на тебя наваливается тяжесть, на грудь, на живот, дышать становится тяжело, заглядывают пугающие сны. Вообще, устроить колыбель правильно – искусство, сколько народу погибло, задохнувшись во сне, скольких волкеры отрыли…
Я год учился правильно колыбель копать, вокруг нашей станицы все окрестности перекопаны. Как над нами Гомер только не издевался. Копали колыбели одной рукой, с завязанными глазами, конечно, копали, чуть ли не зубами их копали. Научились. Все-таки Гомер великим человеком был, никто с ним не сравнится. И так глупо умер. Хотя почему глупо, наоборот. Он учителем был. И умер, спасая своих учеников. Наоборот, здорово. Принял решение за несколько секунд, оставался тверд до конца. Настоящий праведник из праведников, вечная ему память, такого в Облачном Полку сразу в стратиги производят.
Дышать стало тяжело, Папа приглушенно пыхтел – верный признак, утро. Я перевернулся на живот, уперся руками и стал подниматься. Земля неохотно поддавалась, но я был силен и выбрался на поверхность. Огляделся. Все спокойно, туман, необычного такого желтого цвета, переваливался через насыпь как живой.
Стал откапывать Ноя. Он лежал нехорошо, на животе, перевернул. Ной был жив. Спал. Похрапывал. Я побрызгал на него водой, Ной открыл глаза.
– Чего?
– Пора.
Ной вылез из колыбели, проверил ожог. Рана подсохла, неприятная краснота вокруг рассосалась.
– Идем.
Ной что-то пискнул о сушеной рыбе и о необходимости хорошего питания в походе, но я его не стал слушать. Стоило поторопиться, Гомер говорил, что вся торговля начинается с утра, менялы, бартерологи и трейдеры, они слонялись вдоль Кольца и предлагали свой товар по утрам. Товар они брали за дорогой, а по эту сторону сбывали его с интересом. С той стороны поступало оружие, старые лекарства, сахар, разные полезные мелочи, с этой еда. Гомер говорил, там, за Кольцом, всегда с едой плохо, так плохо, что иногда тамошние жители даже землю жареную едят. А иногда торговцы торговали невестами. Ну, это так называлось, что торговали – на самом деле девчонки сами хотели оттуда по-быстрому убраться, потому что там с женихами туго, а те, что есть, неспособны к жениховству из-за воздуха. Так что торговцы на самом деле только помогают познакомиться, все по-человечески, без нарушений.
Мы шагали по насыпи, через туман. У меня было странное чувство, казалось, в жизни начинается